меня, идущего к нему уверенным шагом, и двинулся навстречу.
Рожа у него была ужасно недовольная. Казалось, он того и гляди выдаст известную фразу:«Ты пошто боярыню обидел, смерд?»
— Это что такое, вообще? Как понимать? Вы отдаете себе отчет, кто Вас тут ждет? Я битый час торчу в фойе. А по-хорошему, это Вы должны были торчать. Завтра под дверью моего кабинета в горкоме с партбилетом в кармане, ожидая своей участи. Если бы не Раечка… Скажите спасибо, что она относится к Вам с большим, но очень для меня непонятным, уважением. Вы можете представить, как сложившаяся ситуация выглядит со стороны? Я ведь имею полное право расценить произошедшее как попытку…
Любомиров осекся, а потом, нахмурившись еще больше, спросил.
— Куда Вы смотрите, не пойму?
Я стоял рядом с Иваном Ильичем и даже собрался сказать что-то соответствующее случаю. На самом деле, планировал вести себя обычно. Не заискивать, не кланяться, но и не хамить. В конце концов, реально ничего страшного не произошло. Ну, вот такая вышла ситуация. Что ж теперь? Никто не умер. Ничья честь не опорочена. Вообще не вижу каких-то трагических, нерешаемых проблем.
Однако, как только открыл рот и приготовился озвучить все эти мысли в ответ на гневную речь первого секретаря горкома, мое внимание привлек… кот. Или кошка. Не разбираюсь, не зоолог. Мне показалось, это та же самая черная животина, которую я уже видел днем, выходя из ДК.
Кошка сидела прямо за первым секретарем «копилочкой», склонив голову набок, и смотрела на меня насмешливым взглядом. И взгляд этот был очень красноречивый. Он будто говорил мне, эх, Паша… ну, что ж ты за придурок…Серьезно. Никогда раньше не встречал кошек со столь выразительными мордами.
— Куда Вы уставились, Голобородько⁈ — Повторил свой вопрос Любомиров, раздражаясь еще больше.
— На Вас, Иван Ильич. — Я оторвал взгляд от странного животного и посмотрел на своего собеседника.
— А по-моему, вовсе не на меня! — Иван Ильич за время ожидания максимально накрутил себя.
У него только что дым из ушей не шел. Я так понимаю, в бо́льшей мере дело было в том, что себя он мнил важнее всего остального. Факт моей задержки казался ему государственным преступлением.
Кошка, сидящая за этим товарищем, закатила глаза, а потом наклонилась и сделала характерный «кхе». Реально. Просто начала изображать, будто ее тошнит. Причем, я почему-то был уверен, она притворяется. Показывает свое отношение к первому секретарю всея Горкома. Это выглядело настолько смешно, что мои губы дрогнули. Очень странно, конечно, но в то же время действительно смешно.
— Я вообще не понимаю… Куда Вы все время смотрите? — Любомиров обернулся.
Кошка, как ни в чем не бывало, уже сидела ровно. Будто только что не она имитировала настоящую реакцию на Ивана Ильича.
— Почему животные тут у вас находятся? Это что, зоопарк Вам? Нет. Не зоопарк. Черт знает что… Где Ваш кабинет? Идемте.
Любомиров развернулся и направился к двери, на которой висела табличка «директор». Пришлось топать за ним. Кошка проводила нас насмешливым взглядом. Ну…хотя бы радует тот факт, что вижу ее не я один. А то уж начал сомневаться… Как-то не приходилось раньше встречать кривляющихся котов.
Хотя, с другой стороны, у меня просто могла разыграться фантазия. Совпало, показалось, да что угодно. Может, животное реально шерстью подавилось.
Едва мы оказались в кабинете, Любомиров заново начал свою песню.
— Так…Я требую объяснений. Что это за происки врагов моей супруги? И почему Вы позволили такому случиться?
— Иван Ильич, ну, какие происки? О чем Вы говорите? Просто совпадение. Не более… Понимаете, нужно было подстраховать Раечку в момент падения. Я, честно сказать, ляпнул «от балды», мол, что угодно делайте, хоть батуты ставьте…
— Правда? — Перебил Любомиров. — А мне так не показалось. Совсем даже не похоже на случайность. Всем известно, насколько Раечка талантлива. Она в свое время не смогла поступить в театральное. Война, знаете ли… но теперь ей представилась возможность оттачивать свой дар…
Я сильно хотел взвыть, если честно. Этот человек вообще меня не слушает. Он настолько твердолобый, что уже придумал для себя версию случившегося, обозначил виновных, надеюсь не поименно, и теперь по-любому захочет возмездия за пролитые слезы супруги.
Кстати, честно говоря, Раечка — полная дура. Вон как ее муж обожает. На кой черт ей Голобородько понадобился? Нет, конечно на фоне Любомирова, с его отдуловатым лицом, животиком, нависающим над брюками, с обозначившейся лысиной, директор ДК выглядит просто орлом. Так-то, положа руку на сердце, внешне я очень даже ничего. Но твою ж мать… Первый секретарь… Раечка не понимает, что ее ждёт в случае хренового развития событий?
И о каком таланте талдычит мне этот товарищ? Я наблюдал спектакль с самого начала до конца. Хоть из-за кулис, но все же. Какой там, к чертовой матери, талант? И это при том, что я вообще не театрал. Но даже мне, человеку, выросшему на не очень хороших сериалах, игра Раечки показалась полной ерундой.
— В общем, Павел Матвеич, решено! С должности мы Вас снимем. Ну, какая Вам культура? Вы — военный человек. Найдите себе другое занятие. К примеру, могу попросить товарища… В Свердловске он, товарищ…
Я немного отвлекся, задумавшись, а потому момент перехода к планам, относительно моего будущего, пропустил. Включился снова в разговор на самом интересном моменте.
— Подождите… Как снимите? И Свердловск… — Я напряг память, вспоминая, что за город, почему я его не знаю. Потом сообразил. Это же Екатеринбург! Он совсем манданулся?
Любомиров моментально набычился. Его взгляд стал злым. По-настояшему злым. И я понял, предыдущая часть нашей беседы была лишь вступлением. Все он прекрасно знает. И про Раечку, и про слухи. Кто-то уже донёс. Ему глубоко плевать на то, что его жена летала на глазах у горожан, сверкая задом. Ему гораздо важнее добиться, чтоб Голобородько чухнул отсюда, куда подальше.
— Это Вы… — Я посмотрел в блеклые, совиные глаза Любомирова. Хотя, нет… Не совиные. Шакальи. Вот на кого он похож, несмотря на большой вес, полноту и плюшевые щеки. Натура у него шакалья. — Это Вы посоветовали Валентине Егоровне поставить чертов батут… она ведь с Вами общалась недавно, верно? На одну щекотливую тему…
Судя по тому, как полыхнул ненавистью взгляд первого секретаря, я угадал правильно. Действительно, месть-местью, ревность-ревностью, но устроить такое выступление жене Большого человека мой зам не решилась бы. Если только это не распоряжение самого Большого человека. Видимо, от Вальки он и про возможную измену узнал. А потом пообещал ей, что выпроводит из города Голобородько. Тогда Валентина, как настоящая декабристка, рванёт за ним в Сибирь, где они, наконец, благополучно образуют новую ячейку общества. Потому как выглядеть рогоносцем Любомиров не хочет. А будет, если не придаст своим действиям приличный вид. Просто так любовнику жены морду не набьёшь, из города не выкинешь. Сразу народ узнает и будет обсуждать. А тут… Все более, чем прилично.
Не знаю, как дальше сложилась бы наша беседа, ее прервали самым беспардонным образом. Дверь кабинета с грохотом распахнулась. В комнату вошла Наталья Никаноровна. Вместо светлого костюма, который я запомнил, на ней теперь было надето темно-синее платье, но шляпка на голове неизменно присутствовала. В цвет платью. В руке бабка держала очередной ридикюль.
— Ой… — Наталья Никаноровна мило улыбнулась. — Не помешала?
— Помешали! — Рявкнул первый секретарь Горкома.
— Я старалась… — Бабка ногой зацепила дверь и толкнула ее в обратную сторону, закрывая. Затем прямой наводкой приблизилась к Ивану Ильичу.
— Что ты там сейчас говорил, убогий? С должности Павлушу снимешь?
У Любомирова от злости покраснело лицо, одновременно покрываясь белыми пятнами. Столь откровенного неуважения к своей персоне он точно раньше не встречал.
— Да я вас… Я вас всех… — Он сжал кулак и поднял руку вверх, изображая, что конкретно со всеми нами сделает.
— Значит, слушай сюда, милок… Не ты его на эту должность ставил, не тебе снимать. Так что мысли свои глупые брось. А чтоб дел плохих не натворил… Давай-ка мы вот что…
Бабка подошла совсем близко к Любомирову, задрала голову, потому как ростом он был значительно выше, а потом, пристально глядя ему в глаза, с улыбкой сказала.
— Ты, Ванька, Ильин сын, сейчас забудешь все, что произошло в последние… А давай в последние два дня. Как раз к тебе Валька, сучка злобная,
