на предохранитель и можно вставать! Так и никак иначе! Стрельбище — не то место, где небрежность прощается.
Ну и что там? Ага, понятно! Неподалёку стрелял сам Семецкий. Именно его «машинка», выглядящая обычным карабином Нудельмана, только ствол чуть подлиннее, и издавала такие странные звуки. Будто короткими очередями бьёт.
— Кх! — Ага, осечка.
— Нет, Юрий Анатольевич, рановато здесь автоматический огонь ставить! — обратился Юрий к своему тёзке, Воронцову. — Сами судите, всего четыре очереди — и уже осечка! А ведь я очереди-то короткие делал, на два-три патрона, не больше!
— А сам карабин как? Нравится?
— Ну, вы и спросили! Я ж с ним две войны прошёл! Ещё с тем, прошлым! Конечно, нравится. Но теперь его надо жизнью испытать. На лыжах его пусть потаскают, побегают с ним, на лошадях поездят. А на юге можно и реки попробовать форсировать. И вот тогда слабые места вылезут. Устраним — и можно в дело!
Он помолчал немного и повторил:
— А вот пулемёт сыроват пока! Ещё дорабатывать и дорабатывать!
Ну, понятно. Пулемёт легкий выходит, будут продавать китайцам, армянам, корейцам… Ну и карабины тоже… Да мало ли ещё кому! Это для поля боя карабин слабоват, когда стрелять на полверсты и более! А партизанам — в самый раз!
— Юрий Анатольевич, это правда, что у него теперь на прицеле точки ночью светиться будут?
— Правда! У нас тут, в Кольском уезде, радиевый завод строится. Будут радий добывать и такие точки много куда ставить!
Из мемуаров Воронцова-Американца
'…Честно говоря, с радием, а вернее — с урановым месторождением Шинколобве, можно было и не спешить. Не открыли его ещё! Но у меня были планы на то, чем заняться после Первой Мировой. Мой отрыв от конкурентов в химии все сокращался. Зато я точно знал два направления, которые весьма перспективны, — атомная энергетика и кибернетика. И ученые с инженерами, способные этими направлениями заниматься, концентрировались мною здесь, в Беломорске. Кого-то привлекали в наши лаборатории и на заводы из-за границы, но растили и своих.
Нет, пока что мы не потянем, но уже настала пора готовиться.
Так что я несколько лет назад заслал геологов искать уран в Бельгийском Конго. Из читанного мной про проект «Манхеттен», запомнилось, что уран для создания первой атомной бомбы добыли именно там, а точнее — в провинции Верхняя Катанга. Месторождение это было сказочно богатым, до шестидесяти процентов окиси урана! То есть на сам уран приходилось до половины массы! И добывали открытым способом, часть месторождения вообще выходила на поверхность.
Ещё мне запомнилось, что геолог, который Шинколобве открыл, искал медь, потому и заинтересовался, когда ему сообщили, что в одной местности негры раскрашивали лица особой ярко-окрашенной глиной. В зоне окисления минералы меди имеют яркие цвета. Химики знают, что цвета всяческих солей урана и его водных оксидов очень яркие. Нередко неестественных, так называемых «кислотных» оттенков. Преимущественно жёлтые, но встречаются и зелёные, и красные.
Так что так и искали. Геологи выискивали яркие глины и минералы, а потом проверяли их на радиоактивность.
Куда труднее было договориться с королём Бельгии Леопольдом II, чтобы тот отдал переработку месторождений мне! Но в итоге условия для меня вышли сказочные! Впрочем, бельгийцы считали, что в сказку попали они! Судите сами, в оплату услуг по переработке руды они отдавали мне всего четверть радиевых солей. Причём я обязался за этот мизер не только извлечь радий, но и обеспечить захоронение и утилизацию всего остального! Ну, я и планировал «захоронить» оксид урана отдельно. На собственном складе!
То есть сейчас, локально, я просто работал «в ноль». Но зато абсолютно бесплатно получал немалые количества урана на будущее.
Только бы при этом шаге штаны не порвать. Борьба за американский рынок анилина и нитратов началась! Причём, что удивительно, боролись со мной не только чилийцы и немцы, но и французы! Они селитру делали из гуано, прямо на месте добычи. Вот и решили побороться за Западное побережье, до которого оттуда было рукой подать…'
Окраины Беломорска, 6 (19) марта 1910 года, суббота, после обеда
— А-а-атставить! — прогремело над тренировочной площадкой. И после небольшой паузы:
— Карабины к но… — снова короткая пауза, как и положено послед предварительной команды, а затем — короткая и рубленая исполнительная: — Ге!
Слушатели курсов штыкового боя слаженно выполнили команды и застыли с карабинами Нудельмана у ноги.
— На пле-чо!
Снова слаженное движение.
— Кто разрешил⁈ Горобец, я спрашиваю, кто разрешил проводить тренировки с этим уродством?
От лица начальника курсов штабс-капитана в отставке Смолянинова, как говорится, можно было прикуривать. Поэтому унтер Горобец быстро и громко проорал в ответ:
— Приказ штабс-капитана Семецкого, вашбродь!
Артём буквально увидел внутренним зрением, как начальник, что называется, «с разбегу» налетел на препятствие. Звание у офицеров равное, а здесь, в Беломорске, Юрий курировал штыковые курсы. Так что продолжать разнос отставник не мог — нарушение субординации. Но и пройти мимо не мог тоже. Он же уставник до мозга костей. А по Уставам и наставлениям пока что штык к карабину Нудельмана не полагался.
«Клин в мозгах!» — мысленно посочувствовал скандалисту Рябоконь. — «Интересно, как он выйдет из положения? Занятие-то прерывать тоже нельзя, а до конца ещё больше часа!»
Но тот недаром дослужился до почетной отставки по возрасту.
— Унтер Горобец! Построить группу и марш на склад. Сдадите оружие, возьмёте макеты и перейдёте к парным упражнениям.
Что ж, это тоже решение. Проводить парные занятия с настоящими штыками', как говаривал тот самый Горобец, — «нема дурных»!
А массо-габаритные макеты пока есть только для «уставной» трёхлинейной винтовки. Так что и Устав не нарушается, и распоряжение Семецкого остаётся в силе. По крайней мере — пока.
Ни один из курсантов не сомневался, что Смолянинов попробует добиться, чтобы занятия шли по Уставу, с трёхлинейками. Вот только… Для всех для них штатным оружием был именно карабин Нудельмана. Так что их симпатии были на другой стороне.
Артём про себя решил, что, завтра в церкви обязательно помолится и свечку поставит, чтобы им разрешили с карабинами упражняться.
«Неча тут всяким ради пустой формальности нужную науку в баловство превращать!» — зло подумал он и сплюнул на бегу!
Из мемуаров Воронцова-Американца
'…Штыковой бой у нас появился совсем не спонтанно. Это тоже была часть подготовки к войне. В последнее время к нам зачастил генерал Клембовский. Мои безопасники мышей ловили исправно, так что в объективке на
