смутилась.
— Алисанта жила в доме номер 10. Ты можешь пожить там. Потом Кавелиас отстроит седьмую дачу — я более чем уверена, что она у него застрахована по полной программе. И что он пригласит тебя туда. Пойдешь?
Эраш вскинула изумленные глаза.
— А что, я могу не пойти?
— Конечно, можешь. Ты уже не покорная дочь господина Эраша. Ты пожилая дама Алисанта, освобожденная от брачных уз.
Девушка помолчала. Спустя минуту на губах появилось нечто похожее на улыбку:
— Если господин Кавелиас не побоится жить с пожилой дамой… то я не уйду от него. Знаете, он вообще-то хороший. Может, это не слишком заметно, ведь он не показывает никому своих чувств… Но он лучше, чем все те, с кем мне приходилось быть до сих пор. Останусь с ним ненадолго, пока он не умрет.
— Ты знала, что он смертельно болен? — Вот это странно, вряд ли Кавелиас вообще заговорил бы об этом с кем-нибудь, если бы не шок после пожара.
— Догадывалась. Он лекарства принимает, я ему подаю трижды в день. Нетрудно догадаться.
Тереза кивнула.
— Полагаю, он будет рад. Но мой тебе совет: пока не поздно, постарайся определиться с тем, что дальше. Он, в отличие от тебя, умрет по-настоящему. Дом конфискуют, счет закроют. И ты останешься одна, без крова и средств — никто посреди нигде, несуществующая женщина. Думай.
Девушка сглотнула.
— Я поняла, госпожа Ильтен.
Тереза ободряюще улыбнулась.
— Ну, а теперь пойдем хоронить Онни Эраш. И помянем под рюмочку, она заслужила.
В школу
Не то чтобы в Тикви вообще не было школ для девочек. Раз уж девочки, пусть и в минимальном количестве, рождались, то чему-то и как-то их следовало выучить. Вопрос в том, чему и как. К обучению приступали не с полудюжины весен, как было принято для мальчиков, а с десяти, и длилось оно всего две весны — ровно столько, по мнению чиновников от образования, необходимо, чтобы подготовить девочку к взрослой жизни. Ученицы осваивали чтение, письмо и счет в пределах, достаточных для решения сугубо бытовых задач — сделать заказ в интернете, прочесть или отправить сообщение, посчитать, сколько чаевых дать таксисту или официанту. Львиная доля времени была посвящена курсу под названием «Семейная жизнь». Как объяснил Ильтен, вложить краткое содержание этого курса в мозги невесты в сжатые сроки было одной из главных задач диспетчера.
— На хрен этакое образование! — постановила Тереза.
— Правильно, — согласился Ильтен. — Зачем Верочке ходить в эту дурацкую школу? Это вовсе не обязательно. Я и сам ее научу, как себя вести. А читать она уже умеет.
Это Тереза научила ее читать, когда поняла, что девочка интересуется мелкими загогульками на экране. Вере очень понравился процесс чтения, и она перечитала все книжки, что нашла дома: в основном, справочники по пси-технике и электронике. За компьютер ее без присмотра не пускали, чтобы поберечь зрение. Но, видя, как девочка тянется к текстам, Тереза стала находить для нее познавательные сайты. Должно быть, она уже, чисто ради удовольствия, изучила не меньше, чем несчастные школьницы к моменту своего выпуска. Кроме разве что «семейной жизни».
— Разумеется, ты прав, — сказала Тереза.
За последние пару лет она пересмотрела стиль общения с мужем. Грубость и резкость его расстраивают, а при больном сердце лишние огорчения ни к чему. Тереза старалась меньше браниться и упрекать его в глупости, чтобы не травмировать его самооценку. Но это отнюдь не значило, что она перестала продвигать свои идеи и решения.
— Конечно, Вера не пойдет в эту идиотскую школу для дебилов, раз ты не хочешь. Мы устроим ее в хорошую школу, куда ходят все нормальные дети с шести весен.
Ильтен подскочил.
— Туда ходят только мальчики!
— А Вера к ним присоединится. — Тереза гнула свое. — Дорогой, ты совершенно напрасно сомневаешься. Ты ведь сам говорил, что мальчики, как правило, ничего не знают о девочках в этом возрасте. Вера пострижется и наденет брюки, и никто ее от мальчика не отличит, если она не вздумает справлять нужду при всем честном народе.
— Моя дочь? — возопил Ильтен. — Наденет брюки?
— Рино, ну что в этом ужасного? Я же хожу в брюках.
— Потому что я не могу отговорить тебя!
— Рино, даже Хэнк признаёт, что в определенных обстоятельствах брюки уместны. Школа — то самое обстоятельство. Одноклассники примут стриженую девочку в привычной одежде, как мальчика, и никаких ужасных прозрений, которых ты так боишься, не случится.
— Моя дочь! Стриженая!
— Волосы быстро растут.
— А учителя, Тереза? Они не захотят, чтобы в классе была девочка.
— А кто их спросит? Их дело — учить тех, заявление чьих родителей принял директор.
— Директор не поставит визу на заявлении о приеме девочки!
— Поставит, — уверенно улыбнулась Тереза. — Если ему позвонит куратор из городского управления образования. Надеюсь, ты помнишь, что господин Кавелиас обещал решить любую нашу проблему? Настало время стребовать с него исполнения обещания.
Кавелиас в последнее время сильно сдал. Волнистые седые кудри, придававшие ему сходство с вышедшим в тираж поэтом, повылезли, безжалостно обнажив лысину, через лоб пролегла глубокая складка, на лице то и дело появлялась болезненная гримаса. Вне Риаведи Ильтены с ним не виделись, но телефонами на всякий случай обменялись. Кавелиас проводил на даче почти все лето, да и зимой частенько ездил туда на выходные к Алис — так теперь звалась девушка, отказавшаяся от прежней жизни, но сохранившая одну-единственную привязанность. Самостоятельная жизнь, без гнета отца, сыграла свою роль. Алис за эти две весны повзрослела. Не затюканная девочка, а девушка, исполненная достоинства. Практически хозяйка дома, где хозяин бывает лишь наездами.
А должок с Кавелиаса следует стрясти. С его собственной оговоркой: пока жив. Затягивать не стоит, тем более что Вере уже исполнилось шесть.
Ильтен не хотел звонить Кавелиасу. Но Тереза убедила его, что именно он должен это сделать.
— Ты мужчина? — задала она риторический вопрос. — Вот и действуй. Перетри с Кавелиасом. Устроит Веру в школу — и не будет больше ничего должен, сможет спокойно, без угрызений совести, помирать.
— Ну как я такое скажу? — Ильтен развел руками.
— Как хочешь. — Тереза от щедрот души дала ему свободу действий, но он не оценил. Поджал губы и взялся за трубку с явной неохотой.
Они договорились о встрече в ресторане. Не в привычном Ильтену баре и уж тем более не в интернет-кафе, а в заведении классом выше. До рядового бара Кавелиас не опустился бы. Персональный официант поклонился им у самого порога, провел в отдельный кабинет и весь вечер исполнял любые
