– Ммм, ну как скажешь, – медленно проезжаюсь промежностью по его члену и опускаюсь на него, – у тебя большой, всегда это подозревала.
– Пошлячка, – он возбужденно выгибается подо мной и ведет ладонями по груди, нежно лаская соски.
Обнимаю Мирона за шею и начинаю интенсивно двигаться на нем, расплескивая по дороге половину воды из джакузи. Хочу быть ближе, насколько это возможно. Целую его шею, вдыхаю его запах, глотаю его стоны с поцелуями. Еще быстрее, сильнее, до самого пика.
– Мирон, – вжимаюсь в него и сильно кончаю, кусая в кровь губу.
– Ада, – он удовлетворенно улыбается, прижимая меня к себе и поглаживая по спине. В его голосе столько нежности, что сердце начинает щемить.
Сейчас так интимно и хорошо, так по-настоящему, что хочется плакать. Я привыкла к нему настолько, что отпустить не в силах. Хочу быть в его руках до самого последнего вздоха, уснуть в них абсолютно счастливой.
Медленно соскальзываю с Мирона и выбираюсь из воды, укутываю тело в большой махровый халат и сбегаю в спальню. Так нельзя думать и так нельзя поступать с ним. Ни один человек после такого не оправится.
Мирон подавил мне целый месяц, я не могу обрушить на него такой удар. Если играешь роль злодея, то играть ее нужно до самого конца.
– Два дня осталось, – вытираю волосы полотенцем и бросаю его на пол, – что думаешь делать после?
– Ада, давай поговорим. Нам есть, что обсудить, – Мирон сбрасывает полотенце и натягивает на себя брюки, – о твоем лечение.
– Мы ничего обсуждать не будем, – холодно прерываю его попытки, – ничего не изменилось. Ни четыре года назад, ни когда мы встретились, ни сейчас. Мне твоя помощь не была нужна. Ты ее навязал.
– Блядь, да ты можешь быть нормальной?
– Я такая, какая есть, Мирон, – развожу руками, – и другой уже точно не буду. Ты купил себе время, ты его потратил. Все.
– И что же я должен делать дальше, по твоему мнению? – от небрежно садится на кровать облокачивает на одеяло.
– Не знаю, – пожимаю плечами, – у тебя же кто-то был. Женись, заведи ребенка.
–И тебе все равно?
– Да, а почему меня это должно трогать? Мирон, это твоя жизнь, живи ее как хочешь.
– Тебе совсем на меня плевать, да?
Закатываю глаза к потолку, ну вот что за человек. Хочу же как лучше для него, а все равно на эмоции выводит.
– Всегда было и сейчас ничего не изменилось. То, что я больна, никакого отношения к чувствам не имеет.
– С Адой из Ада живешь как в Аду, – Мирон медленно поднимается с кровати и пожимает плечами, – ничего тебя не берет.
– А чего ты ждал? Купишь мне время, дашь денег на дорогие цацки и я растаю? Извини, не сработало. Может это все и производит впечатление на твоих обычных девочек, но мне и дела нет.
– Сука.
– Да, такой всегда была, разве ты не видел?
– Бездушная стерва.
– А ты слюнтяй и размазня, – зло усмехаюсь, – я всегда хотела только одного, чтобы ты не лез ко мне. И все, что было последний месяц, это просто сделка. Ты скрасил мои последние дни – спасибо тебе за это. Но давай уже будем друг с другом честны. Плевать я всегда хотела на тебя и твои чувства. Никогда не любила и ты мне даже не нравился, а то единственное свидание, которое для тебя было так важно – это все от скуки было. Мне просто нечем было заняться в перерыве между более перспективными любовниками.
– Тварь, – Мирон отшатнулся от меня и с силой хлопнул дверью спальни.
На глаза накатились слезы и я осела на пол, закрыв лицо ладонями. Кто-то должен быть плохим. И это так же сложно, как быть хорошим. Мирон отойдет и забудет. Над тем, кого ненавидишь, долго горевать не будешь.
Глава 23 МиронСмотрю на календарь и отсчитываю дни. Десять, девять, восемь, семь…..
В квартиру больше не возвращаюсь, переехал жить в офис. Секретарша смотрит на меня с сочувствием и приносит по утрам кашу вместе с кофе. Знаю, Аде больше некуда идти, так что пусть живет там одна, сука последняя. А я пока перебьюсь.
Ведь жил же нормально до ее появления, планы строил, девушка была.
– Я не буду записываться, – слышу за дверью разговор на повышенных тонах и Ада врывается в кабинет словно фурия, – нам нужно поговорить.
– Запишись на прием, секретарша назначит, – даже глаз от бумаг не отрываю.
– Да ты издеваешься, – она быстро подходит к столу и оборачивается на растерянную Лиду, – можете быть спокойны, я вашего начальника не покусаю.
– Иди, Лида, дальше я сам, – отпускаю взволнованную девушку и поднимаю глаза на Аду. Злая, растерянная, растрепанная.
Она нервно начинает выхаживать по кабинету и что-то себе под нос нашептывать. Потом наконец набирает в грудь воздуха и останавливается:
– Что ты со мной сделал?
– Это в каком смысле?
– Мирон, не играй со мной, – она подходит ближе, – уже две недели лишних прошло, два! А мне даже хуже не становится.
– Это что, плохо? – поудобнее устраиваюсь в кресле и слежу за разворачивающейся перед моими глазами драмой.
– Я так не могу, – Ада зло топает ногой, – мне нужно точно знать срок.
– Не могу помочь, прости, – театрально развожу руки. Злить и бесить ее это отдельный вид кайфа/
– Ты не можешь быть таким жестоким, права не имеешь так издеваться. Скажи сколько, – Ада подходит совсем близко и упирается бедрами в стол. Он нее так и фонит злостью и решительностью.
– Я сказал тебе правду, я не знаю.
– Как ты можешь не знать? – Ада сжимает свои кулачки, – ты же договаривался насчет лечения.
– Да.
– Сколько?
– Ну если тебя не собьёт автобус или не скосит короновирус, то вполне дотянешь до старости.
– Ты спятил? – Ада отшатывается от меня и прижимает ладонь к сердцу.
– Это точно, столько денег в тебя неблагодарную вбухал. Точно лох, как ты и предполагала.
– Ты дурак, это же целый миллион.
– Немного больше, учитывая сопутствующие траты. Но не переживай, у меня их было два, так что как-нибудь переживу.
– Мирон, – Ада качает головой и смотрит на меня своими огромными, расширенными от шока глазами.
– Скажи еще, что я права не имел.
– Не имел, – она глотает воздух губами и растерянно замолкает.
– Ну прости. И давай, спускайся к нам смертным. Живи теперь как-нибудь. Хоть на работу устроишься. Поймешь, как это вообще, когда деньги тебе не папик выделяет, а самой приходится шевелиться.
– Сволочь, – Ада осела в кресло и закрыла лицо руками.
