Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
* * *
— Что у нас дальше?
— Смирницкий, иск о защите деловой репутации.
— Дим, ты отправь этому Смирницкому повестку, вызови его на предварительное собеседование.
— Елена Владимировна, давайте я ему лучше позвоню.
— Дим, у нас в процессуальном кодексе написано: для вызова в суд вручается повестка.
Гарри Поттер поправил очки:
— Елена Владимировна, кодекс кодексом, только почта нас с повестками часто подводит. Письмо по Москве может неделю гулять. А иногда и вовсе теряется. Я, конечно, повестку Смирницкому отошлю, если хотите, но вообще-то по телефону вызвать — надежнее. Или по факсу, чтобы вам было спокойнее. Отправлю вызов Смирницкому в офис, секретарша ему вручит факс, вот вам и повестка.
— А это можно?
— Абсолютно. Мы все время так делаем. Двадцать первый век на дворе, надо идти в ногу со временем, пользоваться плодами прогресса. Так что факс и телефон — наши лучшие друзья. В Европе вообще через Интернет вызывают. Мы до такого пока не доросли. Но телефонный звонок и сообщение по факсу давно уже приравниваются к вызову повесткой.
— Ну хорошо. Отправь факс.
Сегодня мы с Димой разобрали аж три дела. Просто рекорд скорости. Я чувствовала себя на пределе. Еще немного — и голова откажется усваивать информацию. А мой Гарри Поттер — ничего, свеж, аки утренняя роза. Розан, то бишь. Вообще Димина способность быть всегда в ровном настроении, улыбаться и выглядеть, как если бы он только вышел от парикмахера, меня поражает. И еще больше поражает, что он, у которого поперек лба, по сути дела, стоит штамп «этому мальчику предназначено блестящее будущее», просиживает штаны в суде. Волшебный Дима смотрится здесь немножко… как бы это сказать? Чужеродным элементом. Со всеми этими своими отутюженными костюмами, вечной вежливой улыбкой и прической волосок к волоску.
Что он вообще делает в суде? Понятно, он учится в аспирантуре, ему приходится работать, жить-то на что-то надо. Но выбрать службу именно здесь? Куча мороки, а денег — три копейки. По-моему, если писать на продажу курсовые, значительно больше заработаешь.
— Дим, — спросила я. — Вот скажи, почему ты пошел работать в суд? Денег — кот наплакал, а ты парень молодой, тебе надо и одеться, и девушку в театр сводить, и в отпуск съездить…
— Я, видите ли, хочу стать адвокатом, Елена Владимировна, — сообщил Дима, — а в суде хорошая практика. Потому сюда и пошел. Собственно, деньги меня сейчас мало интересуют, я просто нарабатываю опыт.
— Погоди, что значит — деньги не интересуют? Ты получаешь двести долларов в месяц, и тебе этого хватает?
— Нет, конечно. Деньги мне родители дают. И квартиру оплачивают, и учебу. Может, это неправильно, но папа настоял… Сказал, непозволительно тратить время на заработок, если есть возможность совершенствоваться в профессии. Он рассматривает деньги, которые тратит на мое образование, как долгосрочные инвестиции. Говорит, потом вернет их с процентами.
Вот в чем, значит, дело. Значит, папа. А мне и в голову не пришло, что можно вот так запросто заниматься самосовершенствованием и не задумываться, на что завтра хлеба купить.
Я вспомнила свою учебу. Я просиживала за повышенную стипендию ночи над учебниками. Конечно, мне помогала бабушка. Но потом она заболела. Доучиваться мне пришлось заочно, потому что на ее лечение требовались деньги, и я пошла работать. Когда появилась Сашка, я вышла на работу через три месяца. С Сашкой сперва сидела бабушка, а потом я отдала дочь в ясли. Днем работала в прокуратуре, по ночам набирала на компьютере курсовые и рефераты. Неплохой приработок, между прочим, в месяц выходило что-то около двух тысяч, и на это можно было протянуть до зарплаты.
Мне стало грустно. Я подумала, что через несколько лет Сашка окончит школу, поступит в вуз, и ей тоже придется работать, потому что я в свое время не озаботилась наличием папы, который за все заплатит. Сашкин отец был моим однокурсником и растворился в голубой итальянской дали, едва услышав о том, что я беременна.
— Елена Владимировна, продолжим? — прервал мои размышления Дима.
Но продолжить не получилось. Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул младший лейтенант Таганцев.
— Доброго вам денечка! Можно?
Не дожидаясь моего приглашения, Константин Сергеевич бодро вошел и плюхнулся на стул (стул жалобно взвизгнул).
— А я тут у вас по делам был, решил вот зайти, — жизнерадостно сообщил Таганцев. — Здорово, Димон!
Дима, знакомый, по всей видимости, с лейтенантом с тех времен, как в кабинете под портретом президента восседал прижимистый судья Лавренюк, пожал Таганцеву руку. Тот снял фуражку, расстегнул куртку, расположился с удобствами, насколько позволял шаткий стульчик, и принялся с места в карьер рассказывать про то, как вчера пришлось ему, Таганцеву, спускаться с крыши на балкон, чтобы утихомирить некоего Волобуева, известного в районе дебошира и пьяницу.
«Похоже, он теперь так и будет к нам ходить со своими милицейскими байками, — подумала я. — И ничего, граждане, не поделаешь. Тяжкое наследие Василь Васильича. Пригрел Лавренюк лейтенанта на груди. Сам в областной суд перешел, а Таганцева мне оставил».
Таганцев между тем увлеченно рассказывал, как приехал на вызов, как гражданка Бубенцова Анна Николаевна пыталась не допустить смертоубийства, а дебошир Волобуев, напротив, пытался это самое смертоубийство совершить.
— Приезжаем, а Волобуев на балконе заперся. Бубенцова из окна кричит: «Спасите Элечку, доченьку мою!» Волобуев орет: «Я твою Элечку щаз на хрен удавлю!» Элечка со страху описалась, по-моему… Собственно, ее понять можно. Волобуев эту Элечку с балкона скинуть собирался, с девятого этажа.
— Надеюсь, все благополучно закончилось? — спросила я.
— Благополучно, — кивнул Таганцев. — Эльвиру отбили, а на Волобуева дело об административном нарушении завели.
— Об административном нарушении?
— Ну да.
— А почему не уголовное?
— Да какое уголовное-то?! — искренне удивился Таганцев.
— Ну как же? Покушение на жизнь, уголовное дело. Вы же говорите, что Волобуев собирался сбросить дочь Бубенцовой с балкона.
— Какую еще дочь? — Таганцев уставился на меня своими кристально чистыми голубыми глазами.
— Эльвиру Бубенцову, я полагаю?
Таганцев поворочал здоровенной башкой, почесал в затылке, глянул на меня и вдруг совершенно неожиданно расхохотался. Хохотал он долго. Переработался?
— Вам воды налить? — спросила я строго. — Не понимаю, почему вас так развеселило, что человека хотели сбросить с девятого этажа.
— Извините, Лен Владимировна, вы не поняли. Эльвира — не человек. Это кошка Бубенцовой. Бубенцова с ней как с писаной торбой носится. А соседа кошка достала, она к нему на балкон все время забирается. Волобуев на балконе всякий провиант держит за неимением холодильника. А Эльвира провиант того… Поедает. Ну вот Волобуев и решил от кошки, значит, избавиться. Бубенцова подняла крик, соседи вызвали милицию…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
