уж нет! Я тебе не уступлю, наглец!
С силой отталкиваю его, вырываясь из крепких мужских рук.
— Не собираюсь я с тобой знакомиться поближе, Марк. Постель не повод для знакомства. Ты меня вообще бесишь!
— Ты меня не меньше раздражаешь, — парирует он. — Но делать нечего. Слова вернуть обратно невозможно. Поэтому нам придется изображать влюблённую пару. Иначе мы в пролете. Давай договоримся на берегу, Вика. Если отец назначит меня управляющим, то я тебя не обижу. Обещаю!
— Это мой отель, и еще вопрос: кто кого обидит или нет? — вжимаюсь в угол ванной комнаты, потому что чувствую, что мое тело — этот несносный мешок с костями, уже хищно шевелит пальчиками и снова готовится предать меня, вцепившись в свои тридцать… серебряников. Точно, как Кот Базилио в фильме "Буратино", когда он тянул руки к тарелке, сам же себя бил по рукам и пел:
— Лап-та-буды-да-ду-дай! Трам-пам-пам!
И как легко этот наглец Марк присвоил себе гостиницу. Ну конечно! Он же привык все получать на блюдечке с голубой каёмочкой, как настоящий барин! Это я на каждую новую ступеньку в карьере карабкалась, цепляясь зубами и ногтями. Помню, как работала здесь портье, специально брала ночные смены, и учила языки. Глаза слипались, мозг выключался, и я себя щипала до синяков, чтобы не задремать стоя, как лошадь. Утром в метро регулярно проезжала мимо своей остановки. Потому что как только садилась, сразу же засыпала.
У меня, кроме отеля, ничего нет. Но зависеть от кого-то я не буду. Никогда! Только от себя! Ты еще не знаешь, наглый барин, что эту гостиницу я у тебя выгрызу вместе с кусками мяса из твоего красивого тела. Причем грызть я буду не там, куда целится моя тушка, а повыше, поближе к горлу.
— Ладно, — говорит Марк. — Иду ва-банк. Давай заключим сделку у адвоката: фиктивный брак. Я получаю гостиницу. Ты же понимаешь, что чужому человеку отец отель никогда не отдаст. Это нелепо. Все, что он обещал тебе — его особый хитрый приемчик. Он просто втюхал тебя между мной и Артемом, чтобы мы не расслаблялись. Отец прекрасно знает, что мы с братом друг друга ненавидим. А папа любит разборки. Это у него с 90-х. Такие особые методы удушения конкурентов и выяснения, кто сильнее и хитрее. Вот он и дал тебе эту надежду. А мне тебя даже жаль. Ты до конца жизни в наемных холуях и останешься. А так я тебе гарантирую долю в гостинице, — он бросается ко мне и еще больше вжимает меня в угол, снова пытаясь поцеловать.
— Мне не нужно гарантировать, — выставляю вперед руки, упираясь в его крепкую грудь, и усмехаюсь. — Я выиграю это состязание. И верю Сан Санычу. И мы еще посмотрим, кто кого! Отпусти же меня! — отталкиваю его, хватаю одежду и бегу в номер.
— Мы не договорили! Ненавижу, когда вот так резко обрывают разговор! Здесь я решаю, когда его заканчивать! — он бежит за мной, хватает мою одежду и вырывает из рук.
Но я не отдаю, крепко вцепившись с другой стороны.
— Отпусти меня, псих озабоченный! — рву на себя юбку с жакетом.
— Да кто тебя держит? — взрывается он. — Я просто хочу договорить!
— А я не хочу! Насильник! — мне удается вырвать одежду из его рук, но из-за резкого рывка я теряю равновесие и падаю на кровать.
Мокрые и босые ноги Марка скользят по полу, и он падает рядом со мной. На минуту мы замолкаем, глядя друг на друга.
— Истеричка без тормозов! — шепчет он.
— Озабоченный маньяк! — не уступаю я.
— Как же ты меня бесишь, стерва ненормальная! — он вдруг бросается на меня, сгребает в охапку, ложится сверху и целует в губы.
— Ненавижу тебя, гад! Отпусти! — начинаю елозить под ним, пытаясь выскользнуть.
— Да, пожалуйста! — бормочет он, продолжая меня целовать. — Кто тебя держит?
— Ненавижу тебя! — изо всех сил толкаю его в грудь.
— Это взаимно! — он перехватывает мою руку и целует ее.
Вскакиваю с кровати. В лихорадочной спешке натягиваю белье, юбку, блузку и жакет. Ищу туфли, но их нигде нет. Становлюсь на колени, заглядываю под кровать. Наверное, мы их туда зафутболили. Марк, воспользовавшись моей позой-дозой, скатывается с кровати, хватает меня сзади за бедра и ехидно замечает:
— Вот что значит: девичья память! Ты забыла уйти! Никудышняя из тебя актриса! А так рвалась к выходу! Ну признайся, что я тебе нравлюсь!
— А хи-хи тебе не хо-хо? — пинаю его ногой. — Я туфли ищу, туфли!
— Да вот они, — он извлекает их из-за ножки кровати.
А я, оказывается, прямо на них смотрела и не видела. Совсем с ума сошла! Он становится на колени, садится на пятки, берет мою правую ногу, ставит себе на бедро повыше колена. Улыбаясь, массирует мои пальцы и одевает одну туфельку. Потом берет мою левую ногу за щиколотку, слегка сжимает, ставит на другое бедро и одевает вторую туфельку. А я, по-вороньи разинув рот от растерянности, сижу и просто смотрю на него. И обе мои ноги согнуты и удобненько так лежат на нем. Внезапно Марк резко дергает меня за ноги, разводя их, и падает животом на ковер, подминая меня под себя. Я оказываюсь под ним, лежа на лопатках и не в силах двинуться.
— Отпусти! — хочу крикнуть, но получается тихим шепотом и с эротическим придыханием.
— Не отпущу! — тоже шепотом отвечает он. — Нечего было меня маньяком называть. Я слишком вжился в роль и почувствовал себя насильником. Теперь придется вести себя соответствующе для поддержания имиджа.
И вдруг со стороны двери доносится женский вопль. Нет. Не так! Президентский люкс содрогается и вибрирует от пронзительного, как бензопила, женского визга:
— Ах ты проститутка гостиничная! Чужих мужиков отбиваешь прямо в отеле!
Кристина влетает в номер, спотыкается о край ковра, падает, проезжает на животе несколько метров. При этом она выставляет перед собой скрюченные пальцы с длинными острыми ногтями, явно намереваясь сразу с разбегу вцепиться мне в физиономию.
— Ты все не так поняла! — Марк молниеносно скатывается с меня и усаживается на полу по-турецки, закрывая меня широкой спиной.
Он ловко хватает Кристину, которая как раз доезжает на пузе до него. А я в этот момент живенько карабкаюсь на кровать, проползаю по ней и спрыгиваю с другой стороны. Но Кристина, оттолкнув Марка, ухитряется подпрыгнуть, распластаться по кровати и схватить меня за ногу.
Ничего себе растяжка! Она что, йог, что ли?
— А что здесь непонятного? Если весь отель болтает, что ты объявил ее своей невестой? — вопит Кристина и второй рукой отвешивает Марку звонкую пощечину. —
