Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
гуляла вокруг дома Анна Тимофеевна.
Тут же взгляд мой затравлено метнулся в сторону, и я увидела ее ботинки. К ним, конечно же, прилагались и ноги в шерстяных гольфах. И когда пазл в моей бедной голове сложился, оказалось, что на моем крыльце зачем-то возлегает вся Тимофеевна целиком. С чего бы ей вдруг захотелось тут прилечь? Забастовка в знак того, что Мотя гадит в ее кусты? Она же как раз недавно болтала о том, что все нам покажет…
— Анна Тимофеевна, — я кашлянула и начала налаживать контакт: — Я, конечно, понимаю, что все наши недоразумения… Вы тоже хороши. Заладили: прошмандовка, прошмандовка. Мотя глухая, ее сколько не увещевай, она все равно прет буром в ваши кусты. Но я обещаю, что впредь…
Тут до меня дошло, что лежит она как-то неподвижно, учитывая, что Мотя уже минут пять ее старательно обнюхивает. Бабка бы такого не потерпела и непременно двинула бы ей в ухо.
Я сделала пару шагов и тронула бабку ногой, реакции не последовало, после чего Мотя вдруг легла на крыльцо и завыла, а я истошно заорала. Наверное, я даже упала в обморок, потому что, когда я открыла глаза, надо мной уже стояли все домочадцы. Пелагея брызгала мне в лицо водой, Алексей осматривал бабку, Валентина стояла в дверном проеме, плакала и вызывала скорую.
— Софа, очнулась, слава Богу! — зашептала Пелагея, наклонившись ко мне и делая вид, что поливает меня водой. — Я, конечно, понимаю: бабка тебе надоела, но зачем так вот? Алиби я тебе обеспечу: скажу, что мы весь вечер играли в две руки «Соловей мой, соловей». Фортепиано наверху имеется, так что вполне…
— Ты с ума сошла? Какой соловей? Да на кой мне бабка? — поднимаясь с помощью Алексея, зашипела я.
— Ну, ты говорила… У вас вражда, и она болтала, что ты Бориса убила. Я бы, может, на твоем месте тоже…
— Заткнись, — шепотом приказала я ей и тут же громко рявкнула:
— Звоните в полицию! Убили нашу бабку!
* * *
Алексей поднял бровь, Толик воззрился на меня как на припадочную:
— При чем здесь менты? Бабка упала и ударилась головой о мокрые ступеньки. Она жива, но, если скорая не приедет… И тут вот еще, какашки в мешочке у нее какие-то, я случайно понюхал. Не мог понять, что у нее в руке зажато…
— Ты бы еще попробовал, — скривилась Пелагея, явно злорадствуя.
Я же была так рада, что бабка оказалась жива, что даже лишилась дара речи. Хотя еще недавно сама готова была ее удавить. Тут я поведала Алексею и Толику о нашей с бабкой фекальной войне, чем вызвала на их лицах легкую оторопь.
Прибывшая скорая поспешно забрала Тимофеевну, задав всего пару вопросов. Общался с ними Алексей, потому что я пребывала в состоянии нестояния.
— Ну что, когда полиция приедет? Что ты им сказал? — встретила я его на пороге, кутаясь в палантин.
— Какая полиция? Тут же все ясно: бабка пришла к тебе на крыльцо с целью нагадить, поскользнулась и упала. Старый человек, сидела бы дома. Или это все-таки ты ее шваркнула и теперь жаждешь покаяться? — веселился он, видимо, тоже испытав облегчение, что Тимофеевна оказала жива.
— Вы все коллективно с ума сошли? Чем мне бабка мешала? Ну, ворчала днями, но за это же по голове не бьют.
— Всякое бывает. Она вот болтала, что ты Борьку убила, какашки опять-таки, тут кто хочешь озвереет… — опять вклинилась Пелагея, а я одарила ее таким взглядом, что болтать ей сразу расхотелось.
Пока Алексей с Толиком вышли покурить, а Валентина звонила бабкиной дочке в Испанию, она вновь ожила:
— Я вот что думаю: права ты, бабку хотели убить. Точно тебе говорю. Точнее, не бабку, а тебя. У тебя белый палантин, а у бабки белая шаль. Вы примерно одного роста. Соображаешь? Темно, кто-то просто перепутал и бабке по башке шваркнул. Она на крыльцо приперлась, чтобы напакостить, а ты как раз отошла. Слава тебе Господи, конечно. Бабку жалко, но все же она мне не родная, хотя так рассуждать, может, и не по-христиански…
— Пелагея, заглохни, и без тебя тошно, — взмолилась я: до меня дошло что размышления мои текли в том же ключе, но озвучить их вслух я не решалась.
— Мамочки! Это что же получается? — пискнула Пелагея и забегала по залу. — Алексей с Толиком вроде дома были, хотя я точно сказать не могу, я в комнату поднималась.
Охая, Валентина спустилась со второго этажа:
— Позвонила, приедут они завтра, первым рейсом. Дочка перепугалась, говорит, забирать ее надо. Это если оклемается. Бабка-то — божий одуванчик, хоть и храбрится. Чего по чужим дворам шарахаться? Вот упала и делов всем наделала.
Как видно, в падении бабки только Пелагея и я усмотрели криминал. Может, оно и к лучшему? Никаких доказательств у нас нет, а пугать дочку Анны Тимофеевны пока не стоило.
— Валентина, ты ничего не слышала? Может, шум какой-то или крики? — спросила я расстроенную домработницу.
— Так нет вроде, хотя Толик покурить выходил, еще спички у меня попросил. Зажигалка у него сломалась. Я его и в окно видела, стоял. И не было никого на крыльце тогда, уж он бы заметил.
Значит, Толик все-таки выходил. Теоретически у него была возможность бабку отоварить, а потом прошмыгнуть назад в дом. Но он стоял на крыльце, неужели с такого близкого расстояния нас можно перепутать? Скорее, кто-то ударил ее сзади, со спины в темноте вполне можно обознаться. Тем более, если спешишь. Думать об этом не хотелось, и я посоветовала себе не паниковать.
Валентина подала чай с ромашкой, мы выпили его в молчании, думая каждый о своем. Только Пелагея разбавляла тишину тяжелыми вздохами и многозначительными взглядами в мою сторону.
На ночь мы снова устроились в одной комнате. Я смирилась с тем, что в ближайшее время избавиться от родственницы мне не светит. Почти всю ночь я крутилась в кровати, практически не сомкнув глаз. Кое-как дождавшись утра, я разбудила Пелагею, и мы отправилась в больницу. Пожилой врач, появившийся в коридоре после утренней планерки,
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
