было хорошо за шестьдесят.
– Среди духов наши есть? – слетая с койки, спросил я.
– Нет! Это вообще, какие-то дикие, не поймешь, откуда взялись! Похоже, контрабандисты заблудились!
– А где люди?
– Посты держат передний край обороны. Остальные подтягиваются. Кстати, у этих гадов автоматические гранатометы.
Торопливо застегиваясь, я зашипел от злости. Это было действительно опасно, в основном, для нас. Но не бросать же мальчишек. Когда я выскочил из комнаты, мой взвод уже был готов, впрочем, как и два остальных. Перед строем стоял майор.
– Горлов! – не оборачиваясь, скомандовал он, – Твоя задача погасить гранатометы! Огнестрел с собой не брать! Зайдете с тыла! Этих ублюдков разрешаю порвать голыми руками! На право! Исполнять!
Мы кинулись к выходу. Наставник на секунду придержал меня и коротко шепнул:
– И чтоб ни одна зараза живой не ушла! – затем, обернувшись к сержанту, приказал, – Сообщи, людей отвести с позиций!
Команды, отданные двум оставшимся взводам, я уже не услышал. Мы бежали в обход. Если быть более точным, скажу, мы неслись как ветер. Каждая секунда уносила жизни ребят.
Выскочив на гору, чуть выше нападающих, мы сразу увидели караван, замерший на тропе и духов, ведущих огонь по периметру. Я быстро засек все четыре гранатомета и коротким взмахом руки распределил цели по штурмовым группам. Как обычно, во время боя, мои команды выполнялись беспрекословно. Одну из целей я оставил себе. Мы рассредоточились и бесшумной лавиной ринулись вниз. Нас не интересовал никто, кроме гранатометчиков. Но на пути к ним были люди. Они ничего не успели понять. Мы прошли через них, как раскаленный нож сквозь масло. За нами оставались бездыханные тела. Гранатометы замолкли. Я удовлетворенно улыбнулся. Все было сделано чисто. От начала нашей атаки до ее конца прошло не более пятнадцати секунд.
Я отдал команду, и мы занялись уборкой. То, что творилось на горе, людям, особенно непосвященным, показывать не стоило. На нас и так косились, а если бы они еще и это увидели… Хотя, после такого боя, все будут в глухой обороне. Но надеяться на авось нельзя.
Глава 6
В ту минуту, когда замолк последний гранатомет, снизу-вверх двинулись второй и третий взвод. Теперь ребята во всю использовали автоматы и штыки. Еще через три минуты все было кончено. От каравана остались только ишаки с грузом. Их было много, не меньше сотни, и на каждом висело по два огромных вьюка. Я разрезал один, и увидел какую-то непонятную, темно-коричневую траву, издающую сладкий дурманящий запах. Рядом появился майор с командиром третьего взвода Покрышкиным.
– Разнюхался! – фыркнул он, – Опия никогда не видел? Ладно. Всех людей в госпиталь, независимо от ранений! Наших, кто особенно нуждается, тоже! Покрышкин, Горлов! Ишаков на территорию части! Духов собрать и уничтожить! Каркаладзе, выставить караулы, занять круговую оборону вокруг части!
Когда мы со всем управились, то выяснилось, что отдых нам не светит. По приказу Бати, первый и третий взвод, прихватив противогазы с противодымными патронами, отправились жечь груз. Уведя ишаков, как можно дальше от части.
Я слегка волновался. А вдруг, духи начнут искать пропавший караван. Но лейтенант Покрышкин весело пояснил, что пропажу обнаружат не сразу. Да и потом, попробуй через неделю-другую выясни, где эти идиоты заблудились. Ну, а когда станет известно о сегодняшней стычке, все вопросы, вообще отпадут.
– Правда, бдительность терять нельзя! – добавил он, озабоченно следя за направлением ветра, – Вот зараза! Дым к ближайшему аулу потянуло! Нам только укуренных пуштунов не хватало.
– Далековато, – робко возразил я.
– Ага! Как же! Одна надежда, что развеется.
Ишаки, освобожденные от груза, бодро бежали по тропе. Они были совсем не упрямые, но какие-то злые. При любой попытке их оседлать, они бессовестно лягались и кусались. Конечно, при желании, их легко было обломать, но силу применять не хотелось, животные-то, в чем виноваты?
Вернувшись в часть, мы доложили майору о выполнении задания. Тот коротко кивнул. Всю ночь мы держали периметр, опасаясь нового нападения. Если бы таковое последовало, нам пришлось бы очень несладко. Не меньше половины бойцов были выведены из строя. Но все обошлось. Расслабились мы только после возвращения Бати, который летал к Великому Афганскому Магистру. А днем подтянулся человеческий батальон на БТР и четыре машины полевого госпиталя для раненных и для нас. Нам было необходимо внеочередное переливание крови. Бой, и неизбежные в таком случае ранения, сожрали слишком много ресурсов, а полноценного отдыха у нас не было.
Ишаков Батя распорядился отдать в соседний аул. Пусть, что хотят с ними, то и делают.
– А если спросят где мы их взяли? – спросил я.
– А то они не в курсе! Благодаря вчерашнему костру, вся округа знает. Поэтому и духи не сунутся, отбивать уже нечего, да и бойцов своих жалко. К тому же, караван какой-то непонятный. Великий Магистр о нем ничего не знает. Похоже, что-то очень закрытое. Как бы не наш генералитет постарался. Больно уж вооружены хорошо. Такие гранатометы не в каждой части есть, а здесь сразу четыре штуки, так что, явно, кто-то в генштабе крысятничает.
Я тогда не поверил, но позже, узнал, что полковник угадал правильно. Сырец везли на подпольный завод, где делали из него героин, а героин, в цинковых гробах, отправляли в Союз, и отношение к этому, имели очень высокопоставленные особы. Поэтому, посвящены в это были только доверенные люди, вампиры же, таковыми не являлись. Наше присутствие не мешало человеческим генералам, но, делиться барышами они не собирались. И только после этого случая, когда тайное стало явным, Магистрат Союза заинтересовался и начал собирать данные…
…Дальше, ничего особенного не происходило. Служба пошла как обычно. Разведка, операция, переливание крови – рутина. Как-то вечером, сидя с майором в ленинской комнате перед телевизором, мы слушали очередную речь Горбачева. Точнее, слушал учитель, а я, уткнувшись в книгу, ничего не замечал. Да и что было замечать. Мы все так привыкли к постоянному пережевыванию, что просто пропускали эти выступления мимо ушей.
– Не нравится мне этот мужик, – неожиданно пробормотал майор.
Я поднял голову и посмотрел на него. Похоже, в отличие от меня, он смотрел и слушал очень внимательно, и его взгляд, обращенный на нашего генсека, мне очень не понравился. Я повернулся к телевизору – мужик как мужик, гладенький, кругленький, холеный, со смазанными, словно приглаженными чертами лица. Лысина гордо сияет крупным родимым пятном. Речь
