глотками, разве что одет поприличней и борода блестит, как после барбершопа.
На снегу неподвижно лежали оба старовера, мельком взглянув на тела — Маня обрадовалась: «Минус два!» Преобразившийся Шовкал подошел к ней с победным видом: «Довыебывалась, Ершова⁈ Теперь будешь моей первой бабой, как отмоем от говна, ты не обосралась там, пока ехали?» «И последней!» — Мысленно продолжила диалог с Шакалом Маня и сделала то, о чем давно мечтала — зарядила ему от души коленом в пах, со всей дури: «Минус три!»
В голове вспыхнуло болью и Маню бросило на снег, сознание померкло. Рядом валялся и беззвучно хватал морозный воздух ртом несостоявшийся малолетний насильник, а гастарбайтера, ударившего Маню, совсем неожиданно для него — сбили с ног и втоптали в снег. Русский он понимал не очень, бившие его башкиры тоже не были филологами, но не вербально он осознал и принял — чурка сделал свое дело и больше не особо нужен, в отличие от девчонки. А древлеправославный пояснил: «Ещё раз руку на неё поднимешь — в снегу останешься, как эти! Вместе со свои выродком!» Опять он вместо джек-пота попал в очередную жопу…
Пришла в себя от того, что лицо ей растирают снегом, с негодованием попробовала отстраниться и тут же её вырвало: «Желток стряс, гондон!» Подступивший к ней с мешком в руках вопросительно посмотрел на товарища, тот ему что-то сказал по своему и Маню закинули на лошадь. Вернее — поперек лошади, не надевая больше на голову мешок. «Надо аккуратней блевать, почаще, но маленькими порциями, надеюсь — наши догадаются по следам пройти!» — Пришла Мане в голову гениальная идея.
Отец и сын гастарбайтеры побитыми собаками держались позади — убирали последствия Маниной задумки: «Вот твари, как догадались⁉ Кто им Мальчика-с-пальчика читал?» Впрочем — завтрака хватило всего на пару раз, нестерпимо раскалывалась голова и больше ничего в голову не приходило. Голову поднимать то было трудно, чтоб осмотреться — куда они продвигаются. Да и толку осматриваться — от деревни направлялись в лес. Даже просто смотреть больно, мутило от всего — от мелькающих копыт перед глазами, от острого запаха конского пота. «Щас умру и вас всех убьют!» — С обреченным отчаянием подумала Маня и попробовала снова потерять сознание, к сожалению — безуспешно.
Тем временем перебрались через Кулемку и забрались на горку, там ненадолго остановились. Только Маня порадовалась, что вот он, покой долгожданный — как её неожиданно с силой швырнули с горки вниз, в овраг. Следом тяжело приземлились оба Шухвактовых, за ними — башкир и старовер. «Сразу мне эти сектанты не понравились!» — На периферии сознания проскользнула мысль: «А мы ещё Засранца ихнего лечили!»
Кряжистый старовер играючи закинул Маню на плечо и вся шайка тронулась цепочкой вначале по дну оврага, затем, выбравшись на верх — по лесу. «И никаких следов, мрази!» — С негодованием отметила Маня, перед изредка открываемыми глазами которой мелькали ноги сектанта, идущего по твердому, прихваченному ночным морозом насту. Тошнило не переставая, но было уже нечем, поэтому Маня изредка, набравшись сил — мстительно оплевывала спину несущего её мужика: «Чтоб тебе жена потом голову проломила сковородкой, псине!»
Висеть на скитнике было ничуть не приятней, чем на лошади — так же нестерпимо болела голова, а воняло от овчины ещё хуже. Через какое то время, показавшееся ей вечностью — выбрались к стоящим в лесу постройкам. Судя по вьющемуся из под крыши дыму — хозяев убили, а дом подожгли, решила Маня, впервые встретившаяся с отоплением избы по черному. Встретил их какой-то чернобородый нерусский мужик лет пятидесяти-шестидесяти, судя по заискивающему виду принесших Маню — главный организатор похищения. Впрочем, ей уже было пофиг на всё, хотелось лечь и чтоб оставили в покое. Или умереть.
Чернобородый, которого обычно вежливая и корректная Маня про себя окрестила Главпидаром — что-то требовательно спросил у её сопровождающих. Один из башкир начал было оправдываться, но чернобородый, не дослушав — выхватил из-за пояса плетку и начал ей охаживать всех, исключая сектанта, державшего Маню. После того, как выместил свою недовольство на подручных — забрал Маню, пощупал пульс на шее и пальцем приоткрыл веко. Тут Маню, без всяких усилий — непроизвольно вывернуло желчью и накатила слабость. Чернобородый, шипя тарабарщиной — бережно отнес её в дом, где уложил в темном углу. Маня, свернувшись клубком — наконец то забылась, на грани сна и потери сознания.
Следующие несколько дней пролетели как в тумане, за ней ухаживала вполне себе русского вида женщина, сама Маня была слаба настолько, что естественные надобности отправляла тут же, не отходя от кровати. В заботливо приносимую сиделкой деревянную бадейку. Милосердием и состраданием ухаживающей за ней — не обольщалась. Понимая, что все здесь собравшиеся — либо враги, либо сотрудничающие со врагами. Смысла проникаться симпатией и заводить дружеские отношения со смертниками — не видела. В том, что её будут искать и обязательно найдут — Маня не сомневалась. Ну или сама выберется…
Наконец Маня оклемалась настолько, что почти перестала болеть голова. Воссоздала картину похищения и дальнейшей транспортировки, если восприятие, поврежденное сотрясением мозга её не подводило — спрятались похитители под самым носом деревенских. А за окном слышался шум небольшой речки, по всей видимости — Кулемки. Виду, что ей полегчало — Маня не показывала, продолжая симулировать.
Несколько раз заходил Главпидар, с подозрением её разглядывающий. Мане от его визитов становилось неуютно. И взгляд не нравился, которым он её рассматривал. Да что там говорить — вообще ей все не нравилось, но мысли усомниться в том, что её вызволят или она сможет выбраться сама — не допускала. Однако червячок сомнения в душе поселился и незаметно для себя — обгрызла отросшие ногти на руках. Чего не позволяла себе с самого детства, как начала себя осознавать.
По ногтям Маня и определила примерное время, проведенное в неволе — около недели. По субъективным ощущениям прошло месяца два, так что очередному визиту чернобородого в глубине души обрадовалась. Сил лежать лежкой больше не оставалось, в продумывании планов мучительной казни для всех участников похищения смысла, кроме морального удовлетворения, не было — и Маня пошла на контакт.
Главпидар принес с собой нарды и сходу предложил ей поиграть. Маня тут же донесла до него мнение своего дядьки о всех настольных играх, которое полностью разделяла: «Геморрой высиживать?» В результате пришлось читать лекцию о том, что такое геморрой и к каким последствием приводят его запущенные формы. Заметив неподдельный интерес поерзывающего собеседника к этой
