зачем множить однородные члены после слова «наводка»: «В формулировке должна была быть наводка, что-то такое, какой-то ключ, слово-отгадка»; к чему нам знать какая подборка журналов лежит на таком-то столике: «Хлои сидела в приемной, разглядывая скудную подборку журналов на кофейном столике»6? Разве все эти подробности помогают нам глубже проникнуть в художественный образ?
Начинающие авторы часто задаются вопросом: можно ли писать так, как говоришь? Нужно ли стремиться максимально приближать письменный язык к разговорному? Ведь большинство произведений написано, как диалог персонажей или монолог рассказчика с вкраплением диалогов. Здесь вновь отвечает Пушкин: «…разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному. Чем богаче язык выражениями и оборотами (имеются в виду выразительные средства речи – Ю.С.), тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но он не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным – значит не знать языка».
Рассмотрим пушкинский тезис на примере. Перед вами отрывок из первой главы романа Д. Барнса «История мира в десяти с половиной главах». Рассказчик – не будем раскрывать, кто он такой – повествует о своем путешествии на корабле. Казалось бы, монолог – разговорный жанр, максимально приближенный к живой речи. И, тем не менее, большинство слов в этом отрывке – стилистически нейтральные, с небольшой примесью книжных. Книжное слово подчеркнуто, нейтральные выделены жирным; слова, которые толковый словарь маркирует разговорными, даны курсивом:
«Я не был избранным. Собственно говоря, вместе с несколькими другими видами я никак не мог очутиться в числе избранных. Я был, так сказать, безбилетником; я тоже уцелел; я ускользнул оттуда (покинуть корабль было не легче, чем попасть на него); и я преуспел в жизни. Я стою немного особняком от остальной звериной братии, где еще сохраняются ностальгические союзы: есть даже Клуб Морских Волков, объединяющий виды, которые ни разу не страдали от качки».
Как часто в беседе со знакомыми или друзьями вы слышали выражения: преуспеть в жизни, стоять особняком, очутиться в числе избранных, ускользнуть откуда-нибудь, например, из гостей, наша братия? Наверняка, не очень часто, а может быть даже и вообще не слышали. Естественно, потому что все эти обороты присущи письменной речи (даже если толковый словарь помечает ускользнуть как разговорное. Видимо, имеются в виду разговоры очень культурных людей). Оперируя устойчивыми в той или иной мере выражениями – попасть впросак, жить пустой жизнью, впасть в сентиментальность, потянуть носом – писатель создает художественный образ, который тут же возникает в сознании читателя, благодаря волшебному действию, коим обладают идиомы и фразеологизмы, суть смысловые сгустки.
Тексты художественного, научного, публицистического стиля, т.е. всех кроме официально-делового, создаются с помощью выразительных средств письменной речи. Каждый автор использует эти средства особым, присущим только ему способом, так рождается индивидуальный стиль. На него влияет все: бэкграунд, культурный уровень, индивидуальный опыт, общество, в котором автор живет, даже тип его нервной системы, скорость протекания в авторском сознании мыслительных процессов, возраст, состояние здоровья. Но прежде всего стиль вырабатывается путем прикладывания сознательных волевых усилий, в ходе обучения и совершенствования писательских навыков.
Индивидуальный авторский стиль в значительной мере зависит от того, какого направления в литературе придерживается пишущий: классицизма, романтизма, реализма, модернизма, постмодернизма. Современные авторы, хотят они того или нет, все почти работают в постмодернистской традиции. На нынешнем этапе развития литературного процесса выделяются разнообразные подтипы или подкатегории жанра: антиутопия, массовая (шаблонная) литература, постапокалипсис, фэнтези, психологический роман.
Любой, кто хочет писать качественную прозу, следит за своим языком, сначала сознательно, напряжением воли, а затем и бессознательно, почти рефлекторно. Задача, следовательно, доработать, довести свое перо до автоматического режима. Выразительность слова и слога, то влияние, которое они оказывают на читателя, повышаются, когда автор понимает и принимает к сведению, что произведение должно быть интересно и приятно читать, что читающий должен обязательно получить свою порцию удовольствия. Даже если рассказ идет о чудовищной катастрофе или конце света. Конечно, речь о художественной литературе, той, что в английском языке называется словом fiction – выдумка. Художественная литература позволяет читателю побывать в разных, порой страшных ситуациях, которые походят на реальную жизнь, без необходимости реагировать на них. Сравните с публицистическим текстом. Если в газете вы прочтете, что в вашем районе сносятся исторические здания, объекты культурного наследия, то вы, как человек и гражданин, должны будете отреагировать на ситуацию, самое меньшее выразив свое отношение к происходящему. Рассматривать фотографии разрушенных домов и восхищаться прелестью архитектурных решений, вы не сможете, ведь по чьему-то нелепому, а может даже и преступному решению, дома снесены, историческая память уничтожена. Но если даже и попробуете восхититься, отбросив факт незаконного сноса, рано или поздно почувствуете укол совести. Совсем иное дело, когда вы читаете в книге об ужасном кораблекрушении или рассматриваете картину с гибнущими людьми (рисунок 1). В случае с картиной и книгой вы отключаетесь от необходимости действовать (ведь это не по-настоящему!), погружаетесь в созерцание, наслаждаетесь, на законных основаниях красочными подробностями в романе или замечательно написанными лицами умирающих от голода и жажды людей.
Плот «Медузы». Художник Т. Жерико, 1891 г. Лувр, Париж, Франция
Ломоносов, в предисловии к собственной «Российской грамматике» утверждает: «И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле, или лучше сказать, едва пределы имеющее море». Не язык виноват в том, что люди говорят и пишут слабо, а нежелание овладеть искусством слова. У любого языка выразительных средств предостаточно! Океан возможностей открывается перед тем, кто решает изучать язык.
Начинающего автора можно сравнить с начинающим скульптором. Тому тоже придется вырабатывать свой стиль. Ваятель долго думает над скульптурой, прикидывает в уме положение фигуры в пространстве, как лягут руки, каким будет поворот головы и т.п. В мозгу у него рождается план, который затем переносится на бумагу. За малым дело встало – вылепить фигуру из глины или вытесать из мрамора. Только и всего… И тут дебютанта разбивает творческий паралич. Он не знает с чего начать и за что хвататься. В процессе письма тоже, наверняка, возникали ситуации, когда вы знали, чтó хотите писать, основная мысль виделась четко, а строчки не рождались. Хотелось развивать образ, но текст не шел, получалось коряво, «не по-русски». К счастью, случай ваш не уникален, муки такого рода испытывал и Пушкин, и многие литераторы до и после него.
