конца срока длится.
— И ты думаешь, что это оно? — голос Обито подрагивал.
Рин кивнула, слегка улыбаясь.
— Ты уже привыкла к… мужу? Почти полтора месяца прошло с… твоей амнезии.
— Ну, так, более-менее… Какаши хороший и заботливый. Делает мне массаж ног по вечерам и гладит живот, когда Араши пинается, — задумчиво стала перечислять Обито, — но я не знаю, как попросить… как вообще ему предложить… ну… и как-то я не знаю, я не готова… да не знаю, не помню, как это делается… у меня живот, не повредит ли это ребёнку и…
Рин улыбнулась. Всегда собранная, серьёзная Обито выглядела растерянно и потерянно. Её короткие чёрные волосы, словно в ужасе от осознания, что их хозяйке хочется заняться сексом, топорщились в разные стороны.
— Ребёнку это не повредит. Или ты думаешь, что Какаши ему фингалов наставит? — она засмеялась. — Не волнуйся, не бывает у мужчин таких... кхм. В общем, Мать-природа обо всём и обо всех, знаешь ли, позаботилась.
Обито недоверчиво хмыкнула.
— И как я… как вообще это будет? Я это представить даже не могу…
— Предоставь всё Какаши. Вы женаты уже десять лет, разберётся, что с тобой делать, — Рин хитро улыбнулась.
Обито закатила глаза и вздохнула.
— А что для этого надо? Может, есть какие-то правила или… ну, не знаю…
— О, кстати, я кое-что придумала! — Рин даже немного подпрыгнула на кресле и зажмурилась, словно ела что-то вкусное. — Значит, так…
* * *
Какаши постоял, глубоко вдохнул и вошёл в квартиру.
Тяжело, когда любимый человек не узнаёт тебя, не воспринимает, как любимого. Трудно, когда до желанного можно дотронуться только в минуты успокоения не родившегося пока ребёнка. Но он мужчина, он обещал «и в горе, и в радости», и он сделает всё, чтобы «радость» была и случилась.
— Обито, я дома!
Жена вышла к нему немного растерянная.
— Привет, — на бледном лице появилась смущенная улыбка.
— Привет, — он взял её руку и поцеловал в щёку. В голове Белого Клыка мелькнуло, что наконец-то его супруга перестала дёргаться от такого приветствия и разрешает себя целовать хотя бы в щёку.
Неожиданно, настолько неожиданно, что у него поднялись все волоски на руках и затылке, он почувствовал, что её ладонь выскользнула из его пальцев, и Обито, обнимая, прижалась к нему животом.
Сладкий запах любимой женщины, пьянящий и такой желанный, ударил в ноздри. Он с тоской подумал, что у него так давно ничего не было… и неизвестно, когда будет, а так хочется.
Обито же подняла голову и посмотрела, словно чего-то от него ждала. Её тёмные глаза с расширившимися от темноты в коридоре зрачками, манили. Какаши сглотнул, боясь вспугнуть этот мираж, и подумал, что ему снится сон.
Медленно он дотронулся до её лица. Обито выдохнула и прикрыла глаза. Зарывшись пальцами в короткие волосы на затылке, Какаши склонился и поцеловал её в губы.
Сначала Обито просто позволяла себя целовать. Он провёл языком по её дёснам, заставляя приоткрыть рот, а затем тихо застонал, ощущая, как любимая несмело ответила ему.
Они упоённо целовались в коридоре. Какаши почувствовал, что возбуждён до предела, сказывалось долгое воздержание, да и жена всегда могла завести его с полуоборота.
Обито оторвалась от него, слегка оттолкнув, и улыбнулась.
— Я поняла, чего я так долго хотела, Какаши… — её голос стал хриплым.
— Чего? — с толикой надежды, шёпотом спросил он, делая глубокий вдох и пытаясь успокоиться на случай, если надежды не оправдаются.
— Тебя.
«Надежда» заинтересованно шевельнулась в штанах, пытаясь выбраться наружу.
Обито взяла его за руку и привела в их спальню, в которой жила одна последние шесть недель. Какаши с трепетом увидел, что большая двуспальная кровать расправлена.
— Ты не возражаешь, если ужин будет позже? — её решимость таяла на глазах, и Какаши, обняв жену, снова увлёк её поцелуем, пока та не передумала. Как это было раньше с её желаниями мороженого или ананасов…
— Не беспокойся. Не думай ни о чём… — на ней был надет синий шёлковый халат, он развязал пояс, и ткань заструилась вниз, открывая ему доступ к телу. Жена предстала перед его взором в комплекте кружевного нижнего белья чёрного цвета.
— Ты такая красивая, Обито, — он подхватил её и уложил в постель. С нежностью наблюдая, как та сложила руки на животе, нервно сжимая пальцы.
— А ты… — жена томно посмотрела из-под опущенных пушистых ресниц. — ...разденешься?
Какаши кивнул, рывком снимая с себя жилет, штаны, бандану и футболку в сеточку, оставаясь в боксерах, не желая испугать любимую, ведь у неё это словно в первый раз.
Он целовал её, начав с уже привычного ей поглаживания живота. Обито чуть расслабилась и прикрыла глаза, отвечая ему.
Какаши спустился мокрыми дорожками поцелуев по шее, ключицам, расстегнул хитрую застёжку между чашечками бюстгальтера, освободив полную грудь. Взял в рот тёмный сосок.
Обито тихо вскрикнула и замычала, не зная, куда деть руки, затем вплелась пальцами в его шевелюру, вызвав у Какаши целый сонм мурашек.
Вторая грудь тоже была обласкана, в то время как руки поглаживали бёдра, медленно и неторопливо развели ноги жены. Он почувствовал, что трусики Обито намокли, и почуял знакомый, будоражащий кровь запах её естества.
Обито тихонько стонала, прижимая одной рукой его голову ближе к своей груди, а второй сжимая руку на трусиках, словно не зная, то ли оттолкнуть, то ли не дать отстраниться. Наконец её ладонь дрогнула и подтолкнула его к боковой лямочке нижнего белья.
Он осторожно избавил её и себя от белья. Обито посмотрела вниз и покраснела.
— Большой…
Какаши самодовольно улыбнулся, поцеловав её в нос.
— Чтобы нам было удобно и мы не побеспокоили Араши, ты ляжешь на меня, — он подгрёб её, помогая устроиться. Уютно взяв в руки её грудь и слегка играя чувствительными сосками, он услышал долгожданные и такие приятные для ушей стоны жены.
— Какаши… я уже хочу… — выдохнула Обито столь долгожданную фразу, и он, сдвигая её чуть ниже, наконец ощутил себя в ней…
— А-ах… Обито… так приятно… — выдохнул Какаши. Обито застонала, помогая ему и насаживаясь глубже. Он придержал одной рукой её живот, а другой прижал к себе. Её руки, поднятые вверх, обнимали его шею и голову.
— Да… так хорошо, это именно то, чего я так хотела… м… м-м-м-м…
Через несколько минут
