Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
и арендовал на двадцать один год (!) элегантную виллу Альбион-Хаус в Марлоу, в 30 милях к западу от столицы. Мэри дом очень понравился: пять просторных спален, роскошный сад вокруг и богатая библиотека с маленькими скульптурными изображениями Аполлона и Венеры. Решено было пригласить сюда погостить семью издателя, литературного критика и друга Шелли Ли Ханта — Мэри нравилась его жена Марианна, мать четырех детей и художница. Семья эта была безденежная, богемная и веселая. Их позвали не без умысла: чета Шелли надеялась выдать грудную Аллегру за новорожденную дочь Хантов, чтобы пресечь слухи и защитить от дурной молвы Клер. Где четверо детей, там не заметят и пятого, тем более что компанию им составляли маленький Уильям и родившаяся 2 сентября Клара Эверина Шелли.
Мэри неслучайно тянуло к Марианне Хант: ее восхищало то самообладание, с которым она принимала особенно близкие отношения между своим мужем и своей младшей незамужней сестрой Бесс. Бесс, писательница и интеллектуалка, была отчаянно влюблена в своего шурина и даже топилась из-за него в пруду возле дома (опять пруд и опять сестра!). Воистину в то время Англия изобиловала одухотворенными творческими девицами, и гениев, как Шелли и Байрон, или писателей рангом пониже, как Хант, на всех не хватало. Девушку, к счастью, спасли, и Ли Хант стал вести себя по отношению к ней еще нежнее и внимательнее. Уже потом Мэри поняла, что на самом деле сестрам была мучительна эта ситуация: Бесс употребляла опиум, а Марианна незаметно спивалась. И она не могла не думать о Клер и о себе: обе заботились о детях и боготворили Шелли. Что будет дальше? Не может же Клер вечно жить с ними?
Шелли купил гребную шлюпку и предвкушал путешествия по Темзе, благо река была совсем недалеко от их дома. 6 апреля в Марлоу прибыла семья Хантов в полном составе, включая Бесс. Начиналось их последнее лето на родной земле, хотя они, конечно, об этом не знали.
Лето выдалось счастливым, даже несмотря на то, что план пресечь слухи вокруг ребенка Клер, выдав его за дитя Хантов, провалился. Все соседи видели, что маленькая смуглая девочка не сходит с рук эффектной темноволосой особы, близкой приятельницы Шелли, с которой он, как и раньше, часто совершал длительные прогулки вдвоем. Марианна Хант на этого ребенка даже не смотрела — ей хватало своих четверых. Зато малютку полюбил маленький Уильям (в семье его звали Уиллмаус — Мышонок): он готов был играть с ней часами, о чем Шелли писал Байрону, надеясь вызвать в нем интерес к девочке. Напрасно.
Но главное — Мэри и Перси, несмотря на многолюдность и кутерьму в доме, напряженно работали. Мэри закончила «Франкенштейна» и принялась за новый труд — травелог «История шестинедельного путешествия», описывающий их скитания по Франции, Швейцарии, Германии и Голландии. Конечно, ее вдохновлял труд матери «Письма, написанные при коротком пребывании в Швеции, Норвегии и Дании». Туда Мэри Уолстонкрафт отправилась в свое время по просьбе Имлея улаживать его финансовые дела — а заодно написала увлекательные путевые заметки, которые неожиданно имели коммерческий успех. Мэри дни и ночи напролет думала о том, что ей нужны собственные деньги: Шелли имеющиеся у него немалые средства тратил так легко и бездумно, что их всегда не хватало. Например, не задумываясь обеспечил приданое безвестной француженке, на которой задумал жениться брат Клер Чарльз Клэрмонт. Кроме того, он считал ниже своего достоинства платить по счетам, кредиторы гонялись за ним по всей Англии, и скрупулезно честную и ответственную Мэри это очень огорчало.
Сам Перси все лето посвятил напряженной работе над новой поэмой — сначала она называлась «Лаон и Цитна», потом — «Восстание Ислама». Он писал ее во время своих странствий по окрестным лесам и полям, сидя в лодке посередине Темзы или лежа в углу гостиной, медитируя и покуривая опиум. (В то время как Мэри работала по ночам, днем разрываясь между постоянно плачущей Кларой и домашними хлопотами.)
В Англии тогда было неспокойно: на севере протестовали рабочие фабрик, в провинции вспыхивали хлебные бунты, в Лондоне толпа атаковала даже карету принца-регента, когда он возвращался из Парламента. Политика потеснила лирику: Шелли мучительно размышлял о неудаче Французской революции и, как всегда, воспевал свободу. В его поэме брат и сестра Лаон и Цитна восстают против тирании и погибают. Автор мечтал «потрясти читателя и вырвать его из спячки обыденной обывательской жизни». Правда, сначала он потряс своего издателя: тот решительно потребовал убрать из текста инцест и перенести действие далеко на восток, подальше от европейских реалий, что и было сделано.
Наступила осень, а потом зима, которые обоим авторам принесли глубокое разочарование — в сущности, оно и стало главной причиной их отъезда на континент. Мало того, что новое, огромное по объему произведение Шелли почти не продавалось — вокруг него образовался вакуум, его никто не рецензировал. Шелли требовал от издателя более активно продвигать поэму, привлек Ханта: тот напечатал в своем журнале отрывки и расхвалил автора — все было бесполезно. Обыватели продолжали жить своей обычной жизнью и не думали просыпаться. К тому же они искренне оплакивали смерть дочери принца-регента Шарлотты, на которую возлагались большие надежды, — даже Байрон откликнулся на это событие скорбными стансами. Но не Шелли: он написал памфлет «Нам жаль пышного наряда, или Забудь об умирающей птичке», в котором утверждал, что не понимает всеобщей скорби и что смерть бедной девушки — это ничто по сравнению со страданиями народа Англии.
Но по-настоящему трагической оказалась история выхода в свет первых сочинений Мэри Шелли. Сначала в ноябре были напечатаны ее путевые заметки — под именем Перси Биши Шелли: все решили, что так будет лучше, — и не вызвали никакого интереса со стороны критики и читателей: продано было всего несколько экземпляров. Затем 1 января 1818 года в количестве 500 экземпляров, на самой плохой бумаге, впервые увидел свет «Франкенштейн» — без указания имени автора на титульном листе, что в принципе соответствовало тогдашней практике анонимных литературных дебютов, но с предисловием Шелли и посвящением Уильяму Годвину. И вот «Франкенштейн», мало того что не принес автору ни фунта, вызвал целый шквал уничижительной и яростной критики. Влиятельнейшее «Quarterly Review» писало, что это «сплетение ужаса и отвратительного абсурда». Другие говорили об аморальности автора, о том, что новое произведение отмечено «бесстыдством» и «развращающей силой». В книге якобы нет ничего, кроме «больного и блуждающего воображения, преступающего общепринятые рамки». Мэри чувствовала себя абсолютно несчастной. Если бы кто-нибудь тогда сказал ей, что она написала
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
