круто.
– Спустишься, спустишься, ― заверил их учитель. ― Только чуть дальше.
Пять минут спустя они уже были на дне заросшей акацией и терновником балки. Восьмиклассник Антон, как обычно шедший в авангарде отряда, первым добрался до ее устья и первым же увидел импровизированную «лестницу».
– Понял, как спускаться! ― объявил радостно. ― Сначала сюда, потом…
– Нет-нет, ― остановил его учитель. ― По корням мы лезть не будем, а то обязательно кто-нибудь шею свернет. Мы же не обезьяны, а опытные туристы. Для чего нам снаряжение? Доставай веревки!
– Точно! ― Антон звонко ляскнул себя по лбу. Потребовал: ― Чур я узлы вяжу!
Оглянулся на арьергард учитель в ту самую минуту, когда Витас, отстав от отряда, полез в кусты желтой акации.
– Виталий, ты куда? ― окликнул.
– Вы идите, я догоню. Мне надо!
Девчонки, поняв в чем дело, захихикали. Машка предложила ехидно:
– Ты далеко не прячься, а то занозишь себе что-нибудь. Возле тропинки дела делай, мы смотреть не будем.
Подружки засмеялись громче. Виталик насмешку проглотил молча, исчез в зеленых зарослях. Учитель повернулся, чтобы идти к месту спуска, проверять, как юные туристы справляются с заданием, когда из кустов донеслось:
– Пацаны, сюда! Тут чей-то велик лежит!
Призыв Витаса пропал втуне, ― подумаешь, велосипед в кустах спрятали! Вязать узлы, готовить веревочный спуск куда интереснее. Лишь один человек захотел посмотреть. Чувствуя, как холодеют внутренности и слабеют ноги, учитель раздвинул усеянные колючками ветви.
Черная «Украина» лежала на подстилке из редких травинок и прошлогодней листвы. Старая, советская еще модель. Хотя старым, брошенным велосипед не выглядел. Скаты надуты, эмаль блестит, ни пятнышка ржавчины.
– Интересно, кто его спрятал?
Вопрос Виталик задал риторический, и проще всего находку было бы списать на совпадение. Вот только учитель прекрасно знал, чей это велосипед. Он узнал его ― по царапине на переднем крыле, намотанной на руль изоленте. А еще он знал, что этот велосипед не может существовать одновременно здесь и сейчас. Потому что «сейчас» он валяется где-то в сарае, превратившийся в ржавый металлолом, а то и вовсе пошел на переплавку. А «здесь» он лежит только в…
– Ну что, пусть хозяина дожидается? ― поинтересовался Виталик. Ему надоело рассматривать находку. Хотелось поскорее присоединиться к товарищам.
– Пусть дожидается…
Юные туристы с задачей справлялись, помощь и подсказки не требовались. Учитель подошел к краю обрыва. С замиранием сердца посмотрел на желтую полосу песка. Что он боялся там увидеть? Пляж был пуст.
Конверт хранился под толстой кипой использованной писчей бумаги. Старик вынул ее, водрузил на стол. Однако вместо того, чтобы наклониться снова, придвинул стул, сел. Принялся перебирать исписанные, исчерканные схемами листы. Свое незаконченное «дело».
Пространство Минковского, геометрическая интерпретация пространства-времени специальной теории относительности, некогда было весьма популярно у любителей фантастики. Термины «мировая линия», «световой конус», «причинное прошлое» и «причинное будущее» завораживали. Формулы, связывающие расстояния и промежутки времени, разделяющие события, выглядели понятными и доступными любому, мало-мальски знакомому с высшей математикой. Оставшись не у дел, старик решил поиграть в эту игру. Например, предложить собственное объяснение «парадокса близнецов». Получится, не получится ― не суть важно, главное процесс. Когда ты пенсионер-постинсультник, то выбор у тебя не богат: либо разминай мозги, либо жди в гости Альцгеймера.
Старик перевернул стопку, чтобы добраться до самых ранних своих расчетов. Начал он с гипотезы, что пространственных координат должно быть не три, а четыре, и увеличил размерность сигнатуры. Было интересно посмотреть на световой конус в этом случае. Вернее, на проекцию его в трехмерное пространство. Он долго возился с преобразованиями Лоренца, вырисовывал гиперсферы, заново штудировал изрядно подзабытую со студенческой скамьи геометрию Лобачевского, но в конце концов охладел к этому подходу. В голову пришла другая идея: экспериментировать нужно не с количеством пространственных координат, а с единственной временно́й. Если задать ее комплексным числом, то результат обещал быть интересным. Квадрат интервала между мировыми точками равен сумме квадратов разности координат, а значит, мнимая составляющая времени может вполне вещественно повлиять на него.
Он долго играл в эту игру, почти два года, ― вон какую кипу бумаги извел. Получалось действительно интересно. В зависимости от величины мнимой компоненты интервалы между событиями уменьшались и увеличивались, становились отрицательными, прошлое и будущее как бы менялись местами. Оставалось придумать интерпретацию этих выкладок, понять, где и как математические формулы проявляются в реальном мире… А потом он наткнулся в сети Интернет на перевод книги с многообещающим названием «Путь к реальности или законы, управляющие Вселенной: Полный путеводитель». И узнал о твисторах, объединивших математический аппарат специальной теории относительности и квантовую механику.
Старик невольно поежился от воспоминания, какое потрясение, даже стыд испытал, поняв, как далеко отстал от современной математики. Мало того что не «построил дом», не «посадил дерево», не «вырастил сына», так он и в профессии, которой отдал жизнь, остался дилетантом. Представил, как после его смерти найдут эти «труды». Будут рассматривать рисунки и формулы, смеяться над свихнувшимся дедом. Наверное, лучше сжечь?
Он так бы и поступил, живи в доме с печью или камином. Или хотя бы имея дворик в три сотки, где можно развести костер. Но в квартире, где даже кухонная плита не газовая, а электрическая, сжечь кипу бумаги формата А4 ― задача не из простых. Да и не станет это никто читать. Выбросят на свалку или в макулатуру сдадут.
Старик медленно, натужно, словно потяжелела она многократно, поднял стопку бумаг. Вернул на прежнее место, снова «похоронив» конверт с деньгами.
На кухню он все же пошел ― за табуретом. Вынес его на балкон, открыл окно. Кряхтя, придерживаясь за раму, вскарабкался.
Дом стоял на краю жилого массива, вид из окна ничто не загораживало. Кварталы старых пятиэтажек, утопающие в зелени садов пригороды, приморский парк, подъемные краны порта, и ― море до самого горизонта. Гораздо ближе горизонта по морю шел большой корабль, контейнеровоз. Направлялся к воротам гавани. Старик вспомнил, как в детстве завидовал кораблям, повидавшим океаны и далекие таинственные берега. Мечтал ли сам стать моряком, ходить на них? Пожалуй, нет… А вот его выпускник Антон, староста туристического кружка, который старик вел несколько лет, ходит штурманом на таком корабле. Когда-то письмо присылал, благодарил, ― штурману без математики никак. И Маше, окончившей архитектурный, она наверняка пригодилась. Инженеру-программисту Виталию ― подавно. Сотни его бывших учеников разлетелись по всему свету…
Мысль была неожиданной и несвоевременной. Возможно, оттого на глаза навернулись слезы. Или он слишком долго смотрит на блестящее под солнцем море?
Старик опустил взгляд. Вдруг показалось, что внизу не серый асфальт, а желтая полоса песка вдоль моря. Там,
