я буду дома.
Я кивнула и улыбнулась Захару прежде, чем он закрыл двери.
Щелкнув замок, я выдохнула и наконец-то сняла с себя легкую курточку.
Не знаю почему, но дома у Захара я чувствовала себя комфортно, не как гость. Снова осмотрелась, полюбовалась красотой и вскоре ушла спать. Есть не хотелось. Я была сыта Веркиными выкрутасами.
А дома меня ждал новый неприятный сюрприз.
Поднявшись по ступенькам, я остановилась около своей квартиры, взглядом застыв на двери. «Юлька, малолетняя шлюшка» гласила надпись. От неожиданности отступила назад и спиной уперлась в перила. Сумка рухнула на ступени.
— За что? — прошептала себе под нос и вздрогнула, когда замок щелкнул и дверь открылась.
— Юленька, ты чего, милая?
Значит, мама еще не видела этого позора.
— Мам, я не знаю, кто это сделал и… за что.
— Ты о чем?
Она не сразу поняла мою истерику и только после кивка посмотрела на дверь.
— Вот же скоты поганые! Это кому так неймется, а? Тварюки общипанные. Ну, поганцы, узнаю кто, уши оторву.
— Мам, я не такая. У меня никогда никого не было.
— Юленька, ты что думаешь, я поверю в этот бред? У меня мозги на месте, и я свою дочку знаю. Не думай об этом и внимания не обращай. Придурки, они и в Африке придурки. Пойдем, — она взяла меня за руку и потянула в квартиру, — пойдем-пойдем, чая попьем.
— Мам, нет. Давай, пожалуйста, сначала отмоем это. Я не хочу, чтобы все видели.
— Конечно, доченька. Беги переодевайся.
Я кивнула и тут же порывисто бросилась маме в объятия.
— Только не плачь, девочка. Я не переношу твоих слез.
Отстранившись, вытерла мокрые дорожки с щек и резко закивала.
— Не буду, не буду, мамуль.
Я ушла в свою комнату, чтобы переодеться. Но когда достала из кармана телефон, подумала о Захаре. Сообщить ему или не стоит? Не скажи я ему сама, он узнает от мамы, та точно скрывать не станет. А Захар будет злиться, что я от него это скрыла.
«Ты занят?»
Отправила сообщение и, отложив телефон начала переодеваться. Сарбаев ответил, когда я была уже в домашнем костюме.
«Для тебя нет. Что случилось?»
«Наберу.»
Вдох-выдох.
— Слушаю, кроха. Что-то случилось?
— Привет, Захар. Да, я… ты извини, что я тебя беспокою.
— Говори, что произошло. Опять этот ублюдок со своим дружком?
— Нет, я не знаю, кто это.
— И? Говори, Юль! — рыкнул он, и я через телефон поняла, что Захар начинает злиться.
— У нас на двери надпись появилась. Плохая.
— Степан пидорас? Ой, прости. Так что там написано?
— Там написано, что я шлюха.
— Да бл*ть! Уроды! Не вытирай, Юлька, я сейчас приеду.
— Жду тебя.
От обещания Захара приехать мне стало легче. Я словно знала, что только он может меня защитить. Меня и маму. И я была очень благодарна ему за это.
Захар приехал быстро. Осмотрел двери, сфотографировал их, не знаю зачем, и пообещал вечером вернуться. А я интенсивно принялась все вытирать. Потребовалось больше двух часов, чтобы дверь выглядела, как раньше. Не знаю, кому это понадобилось, но он определенно больной придурок.
— Юль, не переживай ты так об этом. Но мы-то знаем, что ты у меня порядочная девочка.
— Как бы там ни было, все равно мне кто-то хочет насолить… — я устало рухнула на стул в кухне, опомнившись, что даже руки не успела помыть.
— Ты догадываешься, кто это мог сделать?
Я пожала плечами и, поднявшись, направилась в ванную:
— Мамуль, заваришь чаю?
— Конечно, доченька.
Вымыв руки, я забрала из комнаты телефон и, убедившись, что закрыла входную дверь на замок, снова вернулась к маме.
— Сегодня с тетей Аней разговаривала, — начала мама, а я нахмурилась, — она сама позвонила.
— Удивлена.
— Я тоже. Но она была не в лучшем настроении.
— А что случилось? — я знала, что случилось, но хотелось услышать версию тети Ани, а точнее ее сыночка.
— Говорит, что Степен в сизо. Рука сломана. То ли подрался, то ли влез куда. Но я не удивлена, — мама махнула рукой и переставила чашки на обеденный стол, — сколько у него разных ситуаций было. Он же пакостливый, всегда людям гадости делал. Работать не хочет. Вот, наверное, и влез куда-то, где по шапке дали.
Я хохотнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Знала бы мама, кто ему по шапке дал. Но говорить ей о случившемся я не хотела. Она бы переживала, что Степан мог мне что-то делать, а лишнее волнение маме ни к чему.
— Значит, заслужено получил, мамуль. Даже мало, я бы сказала! Тетя Аня сколько его на себе тянет? Ему двадцать восемь, а он за чужой счет живет. Позорище. Мне было бы стыдно.
— Аня винит себя во всем. Считает, что где-то не доглядела. А тут еще тюрьма. Три года могут дать ему.
— Ну, посидит, подумает. А там, может, к тому времени, как на свободу выйти, мозгов прибавится.
— Дай-то Бог, а то Аню жалко.
Я была согласна с мамой, тетю Аню жалко, но не ее сына. Степан мне знатно нервы попортил, и если бы не Захар, то дружок моего братца от меня бы и мокрого места не оставил.
Захар. Этот человек так много мне помог, что мне порой становится неудобно перед ним. Но как же я рада, что он снова и снова возвращается в наш дом. И боюсь представить, что однажды он влюбится и… не найдет времени для меня.
Интересно, а я бы могла ему понравиться?
Захар приехал около восьми вечера. Мама сразу же предложила ему поужинать. Я помогла накрыть на стол, а затем она оставила нас одних. Пока мужчина ел, я сварила ему кофе и тихонько подставила чашку ближе к нему.
— Юлька, не мельтеши, присаживайся.
Я кивнула и села по левую руку от него.
— Обрадовать нечем. Я не выяснил и вряд ли смогу узнать, чьи это художества. Дело в том, что написано через трафарет, и сама понимаешь, никто не скажет чьих рук дело. Разве полиция по отпечаткам, но уже поздно.
— Да нет, Захар, это было бы глупо идти в полицию из-за такого.
— Глупо не глупо, а ты присмотрись к Верке. У меня чуйка, что это она была.
— Зачем ей это?
— Завистливая она. Или ты еще не поняла, что никакая она не подруга тебе.
— Господи, я даже подумать не могла, что она может такое сделать.
— Я не утверждаю, кроха. Но нужно быть на чеку.
— Я понимаю. Я постараюсь держаться от нее подальше.
— Умничка. А вот начиненный перец очень
