о ней и ее способностях? О том, насколько Айсла достойна пережить Столетний турнир?
Что, если она никогда не возьмет над ним верх и зеркало ее не отпустит?
Айсла понимала, насколько важно для их плана использовать эту реликвию. Но сейчас ей вдруг захотелось, чтобы подруга выбрала другое испытание.
Следующим стал Азул. Ему потребовалось пять минут – больше, чем королю, но не намного.
Когда он отошел от зеркала, Айсла не могла не заметить, что его улыбка выглядела не такой лучезарной, как обычно. В лице Азула читалась какая-то обеспокоенность.
Что он видел?
С каким страхом ему пришлось столкнуться?
У Айслы начали потеть ладони. Она вытерла их о плащ и глубоко вздохнула. Соберись.
Как только Клео положила свою бледную руку на зеркало, Айсла поняла, что в этот раз все будет по-другому. Стекло почти не дрожало. Глаза лунианки закрылись, и она застыла, словно превратилась в лед.
Не прошло и двух минут, как правительница снова открыла глаза.
Толпа ахнула. Клео обошла даже короля. Больше чем на минуту.
Айсла стиснула зубы. Должно быть, лунианка бессердечна. Или бесстрашна. Одинаково опасные качества для врага.
Грим закончил свое испытание чуть меньше чем за три минуты.
Селеста управилась за пять.
Затем настала очередь Айслы.
В повисшей тишине она подошла к возвышавшемуся перед ней предмету. Стук каблуков эхом разносился по залу. Ее колени дрожали под платьем, и она радовалась, что оно длинное.
Сама не заметив как, Айсла слишком быстро подняла руку к зеркалу. Ее пальцы слегка дрожали, когда она прижала их к зеркалу.
Поверхность шевельнулась и сместилась.
Что-то потянуло Айслу через стекло.
Глава 12. Вдребезги
Айслу утащило сквозь зеркало в хрустальный мир.
За многие месяцы ожидания этого испытания она определила свой главный страх: подвести свой народ.
Айсла приготовилась увидеть поля павших диких. Выжженные леса. Мертвых Поппи и Терру, лежащих у ее ног.
Теперь же, когда испытание наступило, перед ней не было ни тел, ни пламени, ни умирающей дикой природы.
Только комната. Ее комната в Новоземье Диких.
Она выглядела точно такой же, какой Айсла ее и оставила. Чистой, ухоженной. Вдоль одной стены, приветливо подмигивая, поблескивали мечи.
Айсла ожидала, что испытает большое облегчение от того, что вернулась, что оказалась в таком знакомом месте после двух недель в окружении незнакомцев. Двух недель в чужой стране, где властвуют тайны.
Но чувствовала лишь ужас.
Если она потерпит неудачу, то вернется сюда. Проживет остаток своей короткой, проклятой, бессильной смертной жизни, снова прячась. Ее народу для следующего Столетнего турнира будет нужен наследник получше, поэтому Айслу заставят родить ребенка.
Ее продолжат прятать.
Выдавать по одной книге из библиотеки зараз.
Пускать видеться со своим народом на расстоянии – если вообще будут пускать.
Выбор за нее станут делать другие дикие, которые знают, как надо, которые многое повидали за пределами этих стеклянных стен.
Снова тайные путешествия со звездным жезлом.
Теперь не останется даже тренировок, потому что тренироваться будет не для чего.
Леса и люди продолжат умирать, цветы исчезнут, дикие будут вынуждены убивать, чтобы выжить; неспособные когда-либо влюбиться, станут всё больше превращаться в зверей, какими их и считали остальные.
Нет.
Она бы не вынесла такой жизни.
Лайтларк опасен, но полон чудес. Теперь, когда Айсла узнала вкус свободы, она уже не смогла бы снова оказаться взаперти в своей стеклянной коробке и довольствоваться этим.
Ей так многого хотелось.
Айсла смотрела на свои отражения в стеклянных окнах. Словно следуя за ходом ее мыслей, они начали двигаться по своей воле.
Айсла наблюдала, как ее зеркальный двойник расхаживает по комнате. Лежит в постели. Читает одну-единственную книгу. Снова. И снова. И снова. Отражение ускорилось, его движения стали размытыми, и дни в зазеркалье полетели слишком быстро, словно время спотыкалось само о себя, опять и опять. Теперь, вместо того чтобы читать книгу, ее отражение вырывало из нее страницы. Колотилось в окна, а не смотрело в них. Дергало себя за волосы, а не заплетало косы. Отгибало кровоточащими пальцами одну за другой половицы в поисках чего-то. Где ее звездный жезл? Неужели опекунши нашли его и от него избавились? За секунды будто пролетали годы, и в конце концов отражение замерло посреди комнаты, а время продолжало идти; ее тело слабело, волосы выпадали, душа вылетела из груди. Глаза стали безжизненными.
Айсла не могла видеть себя такой. Пустой. Все лучшее, что в ней было, сгинуло. Айсла протянула руку, чтобы коснуться своего отражения, успокоить его…
И тут она снова взглянула на саму себя.
Сердце билось очень быстро.
Неужели это ее судьба, если она потерпит неудачу? Неужели ей суждено стать такой? Оболочкой самой себя?
Узницей?
Раздались грохот и скрип.
Комната стала меньше.
Она загоняла напуганную Айслу ближе к центру. Стены сдвинулись, пол съежился.
Еще меньше.
Стекло дребезжало, уменьшаясь в размерах. Духи попадали с туалетного столика и разбились о плитку, к ним вскоре присоединились остатки косметики: жидкости растекались цветными кляксами, яркие пудры оставили за собой шлейф пыли.
Меньше.
В ушах у Айслы предупреждающе громыхал пульс; пальцы дрожали, пот стекал по лбу. Комната собиралась поглотить ее целиком, прижать свое стекло к коже, сделать Айслу и ее отражение одним целым.
Меньше.
Потолок провалился, едва не придавив ее на месте. Стены сворачивались, становясь всё меньше, и меньше, и меньше.
Кровати не стало, все вещи беспорядочно валялись, покореженные, а комната становилась все меньше, сжимаясь вокруг нее.
Такова была ее судьба. Отражение сказало ей об этом.
Навсегда остаться взаперти в комнате.
С тайной, которой стыдно делиться.
С невыносимо болезненным проклятием.
Комната заскрипела, и от того, как все вокруг съежилось, замкнулось, потускнело, у Айслы завибрировало в костях.
Нет.
Она отказывалась от такого будущего.
Айсла не для того годами готовилась, чтобы ее усилия оказались напрасны, чтобы она стала жертвой этой комнаты и своих обстоятельств.
Прежде Айсла даже не знала, как много упускает. Теперь же, когда она увидела, что может предложить мир, ей захотелось все это попробовать и получить.
Ей хотелось всего.
Айсла сюда не вернется. Она избавится от своего проклятия. Любой ценой.
Но не успела она сделать хоть малейшее движение, чтобы остановить свою судьбу, как стало похоже, что правительница опоздала. Оставшиеся стены рухнули на нее, и она ничего не могла сделать.
Миллион осколков созвездиями осыпал ее тело, комната разлетелась на куски. Айсла не смогла сдвинуться с места, и ее придавил огромный массивный кусок стекла. Дыхание выбило из груди. Мир почернел и умолк. Лицо оказалось так плотно прижато к стеклу, что она не могла дышать.
«Неужели я навсегда застряла в зеркале?»
Присоединилась к девушке в отражении?
Она попыталась подвигать всей ногой, стопой, хоть чем-нибудь – и наконец смогла пошевелить пальцами. Только одна рука оставалась на свободе.
«Дайте мне шанс, – сказала Айсла своим сломанным костям. – Дайте мне шанс, и я сделаю так, чтобы мы никогда не стали ею».
Она вслепую отчаянно ощупывала пространство вокруг, пока кожу, точно масло, не порезало лезвие. Айсла улыбнулась, лежа под обломками. Это был один из ее мечей. Она схватилась за рукоять…
И пробила стекло, под которым уже начинала задыхаться.
У Айслы перехватило дыхание.
Она снова очутилась в зале.
Зеркало опять стало неподвижным. На нее смотрело ее потрясенное отражение. Оно уже не двигалось по собственной воле.
Айсла отдернула руку, ее ладонь была холодна как лед.
Аплодисментов не последовало. Не раздалось ни звука, когда она отступила назад, и испытание закончилось.
Победительницей признали Клео.
Айсла задержалась в зале, пока не остались только она, зеркало и Селеста.
– Долго? – наконец спросила Айсла. Она была уверена, что провозилась гораздо дольше, чем все остальные. Потому-то толпы зрителей так внезапно разошлись. Потому-то никто не привлек ее внимания,
