Виктор невозмутимо сидел на своём кресле, уперев ладони дуг в друга палец к пальцу, и наблюдал за странной девушкой. — моя кузина Мариам наотрез отказывается выходить за вас замуж. Надеюсь, вы не станете её принуждать и просто уедете?
В гостиной воцарилась тишина. Дядя растерялся и весь покраснел от напряжения. Джилл перешла все мыслимые и немыслимые границы. Виктор же… Ни один мускул на его точеном лице не дрогнул.
— Тогда ты выходи за меня. — его умные чёрные глаза смотрели прямо на неё. — Раз кузина не хочет, займи её место.
— А? — такого поворота она не ожидала. Неожиданно сердце начало биться часто-часто. — Но я… Это… Я… — соображала она, что сказать. — Но я же не Таллин. Моя фамилия — Браун.
— И что? — продолжал он глядеть, буквально гипнотизируя. — Лорд Таллин вписал тебя в родовую книгу. Я знаю.
— Ой, ну это совсем ничего не значит. — всплеснула она руками. — Я же гражданка Империи. А у нас происхождение не важно. У нас нет делений по национальному или социальному признаку. Главное — соблюдать закон. А закон един для всех.
— Но мы не в Империи, — не соглашался с ней Виктор, — на Корсике происхождение имеет первостепенное значение. Дядя своим указом главы клана сделал тебя аристократкой. А значит, ты мне подходишь.
— Но я… Это… — мысли стать женой столь симпатичного брюнета кружила голову, но она взяла себя в руки. — Я обещала Майклу, что мы с ним поженимся, когда я вернусь с Партеллы. Так что если я нарушу слово, они оба страшно рассердятся.
— Оба? — брови Виктора удивлённо взмыли вверх. — У тебя будет два мужа?
— Нет-нет! — засмеялась она. — Хоть идея мне нравится, но нет. Оба — это папа и Майкл. Отец очень хочет, чтобы его протеже и я поженились. И уже всё решено, так что прости… Тебе что, всё равно на ком жениться? — переменила она тему. Джилл сама не поняла, как они перешли на ты.
— Лорд Харрис, — дядя вышел из оцепенения и встал с кресла, — пожалуйста, не воспринимайте слова этой наивной девушки всерьёз. Она сама не знает, что говорит. И сейчас мне нужно вас оставить. Прошу меня простить, — он учтиво поклонился, — продолжим нашу беседу позже.
И дядя взял племянницу за локоть и потащил прочь от гостя.
Глава 9
Дядя впихнул свою племянницу в кабинет и запер дверь. Достал из кармана платок, вытер пот со лба и лысины. Затем подошёл к своему столу, но не сел, а просто стал тарабанить пальцами по гладкой поверхности.
Кабинет был наполнен массивной старинной мебелью. Не одно поколение Таллинов трудилось здесь. Серые, не отделанные каменные стены, резные канделябры, правда, с обычными светильниками, не с факелами, продолговатые вытянутые окна с цветными витражами. Обстановка довольно гнетущая, но, видно, дядю всё устраивало.
Джилл не стала стоять, а сразу плюхнулась в одно из кожаных стульев-кресел. Скрестила руки в замок и уставилась на дядю.
— Ты полагаешь, я ничего не понимаю? — у дяди сейчас был обеспокоенный, встревоженный, уставший вид. Он смотрел на племянницу грустным печальным взглядом. Седые волосы, те, что остались по краям головы, немного торчали в разные стороны. — Думаешь, мне хочется отдать свою крошку так рано? Она ведь совсем малышка, ей и восемнадцати нет.
— Ей шестнадцать, — подсказала Джилл. Дядя вечно забывал возраст детей. Впрочем, как и её папаша. Деби говорила, что мужчины все такие. Однако Джилл такая безалаберность бесила.
— Да, да, шестнадцать. — согласился дядя. — И я никогда бы, никогда не отдал её так рано! Если бы не обстоятельства.
— Дядь, ну какие обстоятельства? — сказала Джилл. — Ты же говоришь о своём ребёнке! Что может быть дороже? И вообще. Ты не находишь, что всё как-то неправильно? Я приехала, но ты меня не встретил. Потом тоже игнорировал. Я всё ждала, что ты придёшь и мы поговорим. Нормально поговорим. Мы же так давно с тобой не виделись! Здесь наверняка много чего произошло, а я ничего не знаю. Да что там, я вообще ничего не знаю! Какой-то этикет, традиции… Чужие люди в резиденции. Я совсем не понимаю, как себя вести. Тётя и кузены — слабые помощники. Похоже, они тоже не в курсе происходящего. Вот и получается, что ничего не получается. Я узнаю информацию обрывками, собираю по крупицам. Единственное, что я успела понять, дела у тебя идут не очень. Ну ничего. Это поправимо. У всех случаются взлёты и падения. Но зачем сразу из ребёнка делать разменную монету?
— Не очень! — лорд Таллин нервно зашагал по кабинету, — Не очень… Не очень! — перекривливал он непонятно кого и активно жестикулировал руками. — Ты приезжаешь сюда, из богатой стабильной страны, из благополучной семьи, из дома именитого генерала. И рассказываешь мне, что дела у меня идут не очень!
Джилл встала и подошла к родственнику, остановила его, взяв за локоть.
— Дядь, сядь. — потянула она его к креслу и усадила почти насильно. Потом подошла к имеющемуся в одном из книжных шкафов баров, нашла воду и налила её в стакан. — На вот. — протянула она ему ёмкость. — Может я и что-то не то говорю, но и ты молчишь. В результате полный раздрай. Давай-ка, дядя Тобби, выпей воды и успокойся. И расскажи мне всё. Я ведь не ссориться с тобой сюда приехала. Но если нет информации, я не могу адекватно всё оценить. Так что давай, выкладывай.
На удивление дядя послушался. Взял стакан, сделал несколько глотков и…
— Я не знаю, что тебе рассказывать. Ты хоть и из нашего рода, но совершенно чужая. Твой отец об этом позаботился. И правильно. В Империи жизнь стабильнее. Зачем тебе проблемы Партеллы? — он отпил воды и продолжил: — При твоём деде, великом Керзе, наш клан процветал. Мы были чуть ли не самыми влиятельными на Партелле. Деньги текли рекой. Как и кровь. Тебе, конечно, известно, что запасов голубой руды у нас мало. И мы не можем, как другие корсиканские лорды, просто черпать природные ресурсы и богатеть. Партелла живёт за счёт игры. И чем жёстче эта игра, зрелищнее, тем лучше. Люди всё готовы отдать за жестокость и азарт. Вот и отец вместе со своим братом разошлись по полной. Для них не существовало запретов или ограничений. Моральный аспект их совершенно не беспокоил. Лишь бы прибыль шла. Чего только они не творили! Гладиаторские бои — это самое мягкое из того, что они придумывали. Кидать в прикованного раба дротики, наблюдать, как его жизнь угасает. Отрезать жертве части тела, естественно, тоже за определённую
