мне очень нужны. Я сделала шаг вперед, тупо отметив, что бензиновая вонь стала сильнее.
Темная куча за рулем вдруг отрыгнула и застонала вполне по-человечески. Я отпрянула в сторону. Мужчина открыл глаз и поглядел на меня вполне осмысленно. Второго глаза не было, вместо него на лице зияла большая кровавая дыра. Открыв беззубый рот, мужчина выплюнул багровые сгустки, скривился и стал натужно кашлять. Под машиной сверкнула короткая голубоватая молния, за ней еще одна, после чего снизу, по бензиновой луже, поползло оранжевое пламя. Огонь отразился в моих глазах. Мужчина снова застонал, потом до него дошло, что происходит, и в этот момент на его разбитой физиономии, искореженной стеклами, появилось выражение ужаса. Он зарычал и стал дергать ремень безопасности, который до сих пор держал его в плену. Пламя поднималось все сильнее, а затем машина хлопнула и на пару мгновений исчезла в дыму. Я отшатнулась и упала в кювет, наполненный водой, умудрившись приземлиться на какую-то корягу раненым боком. Боль вновь пронзила меня до самых кончиков волос. Я взвыла и прижала к нему ладонь. В свете пламени мои пальцы были красными, и я не поняла, от отблесков огня или крови. Холодная вода немного притупила боль, и я расслабилась, вытянув ноги в вялом блаженстве. Мне не хотелось слышать истошный вопль человека, сгорающего заживо. Сознание играло со мной, выворачивая реальность. Единственное, что я чувствовала в тот момент – как вытекает моя кровь. Так можно было и умереть. И, наверное, на короткое мгновение я захотела упокоиться навсегда.
Крики смолкли.
Я выбралась на дорогу, мокрая, в крови, поглядев на догорающий автомобиль. Обугленный труп, высунув руки наружу, скалился остатками выбитых в катастрофе зубов. Я отвернулась и пошла прочь, прихрамывая, до тех пор пока не догадалась снять вторую туфлю и отбросить ее подальше. Через несколько метров я увидела труп сбитой собаки и следы протекторов, а может, мне померещилось, разобрать что-то в неверном лунном свете было тяжело. Во всяком случае, мертвая собака объясняла аварию. Животное могло выскочить на дорогу, и мой похититель не справился с управлением. До города было далеко, и пока я шла, в голове роились нехорошие мысли.
Я могла обратиться в полицию, и, наверное, это было самым верным решением, но я почему-то испугалась. Я оказалась на месте преступления, оставила свежие следы. За весь день только в хостеле могли подтвердить мое присутствие, дальше я моталась по всему городу, пока не приехала в приют. От ночевки до встречи с Даниэлой прошла уйма времени, а я даже не знаю, когда был убит Деметрио. Его вчерашние панические сообщения и звонки не в счет, сегодня же я ничего от него не слышала, выключив телефон. Полиция без труда обнаружит его телефон, прослушает сообщения. Первое, что родится в голове полицейских: почему жена не перезвонила мужу? Я прекрасно знала, что по статистике большинство бытовых преступлений совершают супруги. Мужа убили кухонным ножом, на котором вполне могли сохраниться мои отпечатки. Даниэла расскажет о Пабло, но заодно и о том, что Деметрио нуждался в деньгах, которые я не дала.
Картинка складывалась превосходно: зарвавшийся муж требует у жены деньги, та отказывает, начинается скандал, в ходе которого жена вонзает мужу в грудь нож, а потом, ужаснувшись, имитирует ограбление. Мои нынешние синяки и раны вполне в эту историю вписывались. Далее полиция делает запросы, и – о чудо из чудес – бывшая подданная России уже была замешана в историю с убийством. Кажется, она зарезала своего родственника обломком рапиры. И это еще не говоря о трупе ее сокурсника по художественной академии, который таинственным образом нашелся в шахте лифта в Париже, забитый до смерти тяжелым металлическим предметом. Что еще? Давайте вспомним свидетельства очевидцев, наблюдавших ужасную картину, когда молодая женщина сперва натравила на несчастного мужчину ротвейлера, а потом и вовсе размазала его тяжелым внедорожником. Конечно, донна Алиса Мендес может утверждать, что убийцей мужа стал ее так называемый похититель, но где доказательства? Этот несчастный мужчина мог быть ее случайным попутчиком, любовником, знакомым, незнакомым… Теперь, когда он обгорел до неузнаваемости, то вряд ли будет возражать, что его считают убийцей. К тому же Алиса Мендес явно живет на нетрудовые доходы, ведь расходы ее приюта в два раза превышают его доходы, а если сделать запрос, станет ясно, что донна Мендес баснословно богата. Откуда у нее эти деньги? Еще пара запросов, и мне можно будет копать могилу. Может, и не стоило выбираться из багажника?
Нет, в полицию я не пойду. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю, когда убили Деметрио и есть ли у меня алиби. Кочевая жизнь и вечная игра в прятки отучила меня от наивности. Домой нельзя, в приюте меня тоже найдут. В отели и хостелы соваться без денег, в окровавленной одежде, тоже не стоит, не говоря уже о том, что я не представляла, как выглядит мое лицо. К Даниэле я решила не обращаться. Оставалась Луиза, краешком зацепившая эту историю, познакомившая мужа с Пабло и наверняка знающая, где искать этого мерзавца. Я не знала, кем был сгоревший в машине мужчина, но уверенность, что тут не обошлось без Пабло, крепла с каждой минутой.
Я пошла к городу. А куда было деваться? Несколько раз при виде фар я сходила с дороги и пряталась, словно преступница, хотя, если разобраться, я не сделала ничего плохого. Но в таком виде показываться людям было бы неразумно. Подумав об этом, я решила, что рассуждаю, как настоящая преступница.
До города было далеко, я устала. Короткая летняя ночь закончилась, без часов и телефона я не имела ни малейшего представления, сколько сейчас времени, но, судя по занимающемуся рассвету, было около четырех утра. Домой я приехала около десяти вечера. Вся эта история не заняла и шести часов – не возил же погибший мужчина меня в багажнике сутки. Деметрио могли еще не найти.
Приближение к просыпающемуся городу приносило новые неприятности. Шатающихся прохожих хватало, пару раз я ловила на себе изумленные взгляды и торопливо убиралась прочь, думая, что не доберусь до Луизы. В любой момент я могла нарваться на патруль полицейских. Ноги меня уже почти не слушались, к тому же левую я начала подволакивать, морщась от боли. Идти босиком оказалось невыносимо. Я была готова сдаться, когда увидела молодого и весьма упитанного разносчика газет на байке. Остановившись у высотки, парень взял стопку макулатуры и направился к дому, насвистывая на ходу. Прячась за забором, я увидела: ключи остались в
