саксов удастся прорвать первую, то воины из второй его тут же прикончат. А за нашими спинами маячили Сигстейн и Фридгейр, соскочившие с лошадей и тоже взявшиеся за оружие. Хоть они и были ранены, но всё же собирались сражаться до конца, если вдруг что-то пойдёт не так. А пока они успокаивали лошадей и выводили их из реки, прикрываясь щитами.
Из рядов мерсийцев вышел рослый мужчина, на голову выше меня, с двуручным топором в руках, напоминая вставшего на задние лапы медведя. Кьяртан, стоявший слева от меня, только усмехнулся. Большие шкафы громче падают.
— Мерсия! — заревел он, кидаясь на стену щитов и собственным примером увлекая за собой остальных.
Его двуручный топор вонзился в щит Гуннстейна, разбивая его в щепки, но строй не сломался, выдержал этот безумный напор, и в ответ ударили сразу несколько топоров и копий, не оставляя саксонскому богатырю ни единого шанса увернуться. Я видел, как чьё-то копьё пропороло его скулу, оставляя за собой широкую кровавую борозду, как кто-то ткнул мечом из-под щита, вскрывая бедренные артерии и словно пытаясь его оскопить, так что сакс взвыл по-бабьи, но вновь замахнулся топором.
Из-за его спины на наш строй налетели остальные, невольно его толкая и сбивая ему прицел, так что норманны успели ударить ещё раз, и этих ударов он уже не пережил, рухнув на колени с пробитым горлом. Строй не дрогнул ни на шаг.
В мой щит ткнулся чей-то тесак, мерсиец с перекошенным от ненависти лицом пытался найти брешь в нашей обороне. На нём не было шлема, это его и сгубило. Топор стесал с него кусок скальпа, ухо и кусок щеки, остановившись, только когда разрубил артерию и ключицу. Фонтаном брызнула кровь, сакс рухнул наземь, а его место занял следующий.
Драка превратилась в рутинный цикл. Закройся. Ударь. Закройся. Ударь. Но, растеряв первоначальный запал, саксонская атака захлебнулась и мерсийцы быстро откатились назад. Умирать никто не желал, и первые из саксов уже улепётывали вглубь болота, сверкая пятками. Оставшиеся вдруг поняли, что теперь они в меньшинстве и тоже драпанули со всех ног. У нас же для погони не было ни сил, ни желания.
— Да! Один даровал нам победу! — потрясая окровавленным копьём, прорычал Рагнвальд.
Мы радовались и смеялись, празднуя победу над двумя десятками саксов так, будто разгромили целую армию. В этот раз победа далась нам гораздо меньшей ценой, погиб только Хьялмар, став первой и единственной жертвой с нашей стороны. Он рухнул в реку и его уже унесло течением, поэтому мы лишь помянули его и принялись за дела живых. Мёртвым уже всё равно.
Раненых тоже оказалось не так много. Гуннстейну сломало левую руку, и это была единственная более-менее серьёзная травма из всех. Порезы, синяки и ушибы, как обычно, никто не считал.
Зато саксов на берегу осталось лежать не меньше десятка, и мы принялись обирать тела, раздевая мёртвых догола.
Я увидел, что Асмунд подошёл к саксу, которому я раскрошил лицо ударом щита, и намеревается его добить и обобрать. Этот мерсиец был ещё жив, хоть и прикидывался мёртвым.
— Эй, Асмунд! Это мой! — крикнул я. — Оставь его в покое.
Человеколюбием я не страдал. Наоборот, я планировал допросить этого сакса, а с человеколюбием это никак не вяжется. Нам требовался проводник по этому стране болот, и пусть даже это был мерсиец, а не восточный англ, здешние места он всё равно должен знать. В конце концов, они знали, где нас встретить и где поставить засаду.
Так или иначе, я разжился перевязью с длинным ножом, которую тут же нацепил на себя, новым шерстяным плащом с бронзовой фибулой в виде спиральки, и ещё кучей всякой мелочи, которая отправилась во вьюки с добычей.
— Сакс, — вдруг произнёс Торбьерн, разглядывая мой новый нож.
— Чего? — хмыкнул я.
— Нож твой, — пояснил кузен. — Сакс.
— Потому что у сакса отобрал? — не понял я.
— Нет, просто. Так называется, — сказал он, вытягивая сакс из ножен.
В длину он был сантиметров сорок вместе с короткой рукоятью, резко заострялся в конце, идеально подходя для колющих ударов. Торбьерн попробовал остроту ногтем, сбрил пару волосков на руке. Заточка имелась только с одной стороны, с другой был только широкий обух.
— Добрый нож, — оценил кузен, перекинул его в руке и протянул мне рукоятью вперёд.
— Ага, — буркнул я, возвращая оружие в ножны.
Все остальные тоже хвастались трофеями и распихивали добытое по мешкам и сумкам. Я же отправился к единственному саксу на берегу, который остался полностью одетым, и присел на корточки рядом с ним. Кажется, я сломал ему нос, расквасил губы и выбил несколько зубов. Лицо, умытое кровью, распухло. На вид ему было лет сорок, на голове обширные залысины, в бороде и усах виднеется седина. Он уже пришёл в себя и, видимо, пытался незаметно отползти в сторону, к кустам, но я ему не позволил.
— Сакс, — произнёс я.
Он посмотрел на меня снизу вверх, испуганно, как затравленный зверь, потом коснулся деревянного распятия на шее.
— Жить хочешь? — спросил я. — Как твоё имя?
— Кеолвульф, — прохрипел он пересохшим горлом.
— Кто вас послал, Кеолвульф? — спросил я.
— Перережь ему глотку, Бранд, да и делу край! — воскликнул Хальвдан. — Нам пора отсюда убираться, сейчас совсем уже стемнеет!
Кеолвульф покосился на громогласного Хальвдана, дрожа от страха. Пленный сакс полностью и целиком осознавал свою беззащитность.
— Т-тан Элфрик, — прогундосил он. — Нас послал тан Элфрик.
— Элфрик? — хмыкнул я. — Не Осберт?
— Элфрик, — кивнул Кеолвульф. — В… Вон он лежит.
Он показал на того богатыря, который пытался сломать наш строй. Его уже лишили оружия, браслетов и одежды, и молочно-белое тело ярким пятном виднелось в вечернем сумраке. Как и все остальные.
— И с чего бы тану Элфрику на нас нападать? — спросил я.
— Мы увидели ваш караван, — признался Кеолвульф.
Всё ясно. Те всадники вдалеке, это были не выжившие люди Осберта, это были люди Элфрика, принявшего нас за торговцев-северян. А что, неплохой план. Тем более, устроить засаду на границе с чужим королевством, это значит, ещё и отвести от себя подозрения, мол, я не я, это англы напали на простых путников.
— Ну-ка, Кеолвульф, напомни, что в Мерсии делают с разбойниками? — спросил я.
— Вешают, — прохрипел он,
