Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Нет, – подумав, ответил Егор. – Кораблю нужно время, чтобы выполнить инструкции. Пока он не перестроился под человеческий метаболизм, подолгу находиться внутри опасно. Сегодня посплю здесь. Огонь не разводи, незачем привлекать внимание.
– Отдыхай. Я буду поблизости. И не сомневайся: если Аллея действительно является порталом, мы вдвоем разберемся в его структуре.
* * *
Егор уснул глубоко и крепко. Пожалуй, впервые за последние месяцы он чувствовал себя в относительной безопасности.
Андроид устроился поблизости. В его искусственных нейросетях продолжался процесс восстановления личности, мелькали обрывочные воспоминания, связанные с прошлым, что, впрочем, не мешало его кибернетической составляющей производить анализ данных, которые передал ему Бестужев.
Искусственный интеллект неотрывно смотрел в сторону Аллеи Темпоралов. Из-за неисправностей в блоке сканеров он видел лишь колоннаду холодного света, не в силах различить истинных энергетических структур, скрывающихся в глубинах аур.
Егор вздрогнул, беспокойно заворочался во сне. В проседи его волос вдруг появилась крохотная трепещущая искорка индикации. Заработал модуль технологической телепатии. Неплотно сидящая в гнезде заглушка позволила андроиду увидеть похожий на точку огонек.
«Наверное, его мучают кошмары», – сокрушенно подумал искусственный интеллект. Он пытался представить, сколько боли и горя пришлось вынести Бестужеву, но воображения машины не хватало для эмуляции столь сильных человеческих эмоций.
«Мы всегда на шаг позади людей в плане эмоционального восприятия событий», – подумал он, отводя взгляд.
Стоп! А это еще что такое?!
При неработающих сканерах он внезапно заметил, как сквозь холодное белое сияние аур, образующих Аллею Темпоралов, проступили едва заметные контуры энергетических структур, но что самое поразительное – они пульсировали в том же ритме, как и индикатор модуля технологической телепатии Бестужева!
Андроид обеспокоенно привстал.
Разбудить Егора?
«Нет, пожалуй, нельзя, – взвесив «за» и «против», рассудил он. – Если темпоралы каким-то образом воспринимают данные, которые неосознанно транслирует рассудок Егора, – прерывать процесс крайне опасно. Нам ведь ничего не известно о природе темпоралов, мы не понимаем, что они такое – проявление стихии Вселенной или искусственно созданная структура? Невозможно предугадать последствия при грубом вмешательстве».
Он подсел поближе к Егору и стал пристально наблюдать за ним, изредка поглядывая в сторону Аллеи.
Неизвестная точка пространства…
Дом Рогозиных стоял на уступе. Одноэтажный, обнесенный невысоким забором, он сочетал в себе многое: обломки былого величия цивилизации армахонтов, современные хондийские технологии, элементы инопланетного декора и, конечно, память о людях, живших тут на протяжении трех поколений.
Днем часто шли дожди, а вечерами становилось ясно. Перед закатом недолго, но сильно дул порывистый ветер, угоняя прочь клокастые тучи, и в бледном свете лилово-оранжевой зари Сергей Иванович Рогозин выходил на террасу, вдыхал влажный, теплый воздух, садился в глубокое плетеное кресло и думал о разном, глядя на город и ожидая, когда над сглаженными временем вершинами горных хребтов появятся первые звезды.
Дом построил его прадед, на второй год после эвакуации с Земли.
Темнело медленно, неохотно. После проливного дождя на улице становилось многолюдно – ох уж эти словечки, никак не отражающие действительности, но новых-то не придумали. Старая семантика даже в мыслях звучала злой насмешкой над судьбой всего рода человеческого, и на душе становилось черно, желчно.
«Многолюдье». Рогозин окинул улицу взглядом ксенофоба – многолюдье выражалось в пестром конгломерате существ, живущих поблизости, постепенно заселяющих опустевший человеческий квартал.
Вот мимо прошла чета Звенгов. Две кривляющиеся мартышки с необычайно яркими, пушистыми, переливающимися всеми цветами радуги хвостами. Низкорослые, едва ли метр с шапкой. За ними череда детенышей, пятеро. Валяются, дурачатся, кидают друг в друга комьями грязи, забавляются, отстав от родителей.
Звенги поселились в доме напротив примерно полгода назад. Дом давно пустовал. Его последнего хозяина Сережу Долгова мобилизовали хонди. Как и сына Рогозиных – Дениса. Пять лет уж прошло. Ни весточки.
Звенги остановились. В медленно сгущающихся сумерках их хвосты сияли ярким лоском. Раньше Сергей Иванович просто кивнул бы в ответ на знак добрососедского уважения – звенги не перед каждым хвост изогнут, но теперь хотелось встать, швырнуть в них камнем.
Сдержался все же. Кивнул.
Звенги – это еще терпимо. Вот хонди с их мерзким запахом – уж точно невыносимо. А еще цихриты. Маленькие, верткие, коренастые, крикливые – голова да ноги, туловища считай и нет. Их огромные рты не закрываются ни на минуту, все изрыгают звуки, похожие на тоновые трели древних человеческих коммуникаторов. Да и что ж с них возьмешь? Биороботы, одно слово. Создателей своих предали, со свету сжили, а теперь вот как будто потерялись. Сбиваются в стаи, существуют не понять как и зачем, заселяют целые улицы, наполняя их гомоном, а потом вдруг без причины уходят, пропадают надолго…
Вот и первая звезда.
О сыне думал Рогозин. На террасу выходил специально. Злил себя, доводил почти до исступления, а затем уходил в сад, работать, на всю ночь, до рассвета.
Сын потерялся среди звезд. Нет весточки от него.
Все началось пять лет назад. Хондийская лихорадка обрушилась внезапно. За месяц унесла половину населения. Жену Сергея Ивановича Наташу. Друзей. Потом заболел Денис, а следом и сам Рогозин почувствовал зловещие симптомы.
Когда на орбите Ойкумены, так люди между собой называли планету, ставшую их предкам новой родиной, появился хондийский крейсер, на помощь разумных насекомых никто не рассчитывал. Хонди воевали с эшрангами. Корабли то одной, то другой стороны появлялись довольно часто, высаживали десанты, устраивали облавы, но и хонди, и эшранги хватали в основном цихритов – они нужны им для нейропрограммирования, затем биороботов использовали по их прямому предназначению, как живые нейрокомпьютеры. Людей обычно не трогали, но в тот раз хонди оцепили человеческий квартал, предложили: всех подростков, кому уже исполнилось пятнадцать, передать им под опеку, для обучения. Чему станут учить, не объяснили. Лишь прямо пообещали, что вылечат ребят от страшной болезни.
В саду тихо. Сияют звезды над головой, благоухают растения. Здесь всегда спокойно, и город лежит как на ладони.
Именно что лежит. Говорят, раньше он парил в небе, пока для антигравов хватало энергии, а затем просто рухнул, раскололся, уродливо лег на склоны, вздыбился уступами руин.
Тоска сжимала сердце Рогозина. Он знал, что вскоре умрет. Силы таяли с каждым днем. За прошедшие пять лет он стал замкнут, нелюдим, но многое узнал. От чужих. В основном Сергея Ивановича интересовала история возникновения человеческого поселения на Ойкумене, и тут он преуспел, хотя открывшаяся правда сделала жизнь еще тяжелее, мучительнее.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
