надеяться только на Щедрого, иначе Ася выйдет на свободу, когда дочка пойдет в школу.
— То есть больной сосед попросил вас погулять с собакой, а вы пошли в парикмахерскую, так я понимаю? — продолжал гнуть свою линию Кузнецов.
— Нет, в парикмахерскую пошел Иван, а мы с ним.
— Мы — это вы втроем? — Он кинул беглый взгляд на Кристину.
— Да нет же: я, Ваня и собака.
— Собаку, значит, тоже решили постричь? Соседскую? В такой дорогой парикмахерской? У соседа, случайно, не Рокфеллер фамилия?
— Яковлев его фамилия, — вмешался Рыбак. — Савелий Павлович. Ваш с майором Щедрым коллега, кстати.
Выражение лица Кузнецова резко изменилось. Как будто ветер одним духом разметал тучи и в небе воцарилось солнце. Не лицо, а блин на Масленицу, золотистый, щедро смазанный маслом.
— Савва, что ли? А пес — Хакер? Неужели жив еще? — обрадовался он.
— Хакер — на сто процентов жив, а вот насчет его хозяина не знаю. Мы хотели после прогулки к нему зайти, поинтересоваться здоровьем, кефир там, мандарины, лекарства, какие надо. А тут — сами видите — застряли.
— Савва с Хакером у нас в отделе работали. Пес был просто уникум. Глянешь — безделица, а не пес, но наркотики чуял, как никто другой. Закладчики его выследили и подстрелили. Савва как раз на пенсию собирался. Вместе ушли. Так что Хакер — наш почетный пенсионер. Как-то после майских заходили в гости. Савва старается далеко от дома с ним не уходить, торговцы наркотиками его район стороной обходят. Так, говорите, этот гад Хакера подрезал?
— Ага, — кивнула Ася.
— Хо-ро-шо, — похлопал ладонью по столу Сергей Вячеславович.
Сразу стало ясно, что ничего хорошего наркомана, покусившегося на пусть бывшего, но все-таки сотрудника полиции, не ждет.
— Если в следующий раз такое случится, вы просто отойдите в сторонку, — посоветовал он Асе на прощание, — и позвоните в полицию. Телефончик же знаете?
— Кстати, — сказал Щедрый, когда они спускались по лестнице, — протеже твоя, как там ее… Каролина?… Балерина?
— Что за балерина? — насторожилась Ася.
— Аделина Комарова? — напомнил Иван. — Девяносто девять и девять десятых процента, что не позвонит.
Он рассказал историю о пропавшей жемчужине.
— Наверное, не нашла документов, подтверждающих стоимость браслета. Не имел чести быть знакомым с ее мужем, но если он хоть немного похож на супругу, то ценник с дорогущего браслета наверняка оставил бы. В крайнем случае — повесил в рамочке на стену.
Вечером, предварительно позвонив, Ася с Иваном отправились навестить соседа. Выглядел он еще не совсем хорошо, и визитеры, переглянувшись, не стали рассказывать о происшествии с Хакером. Медсестра на посту сообщила, что раньше чем через две недели его не выпишут, а значит, время для не очень хороших новостей еще есть. А потом, может, Хакер сам ему все расскажет.
* * *
Сквозь сон Ася услышала, как тихонько хлопнула входная дверь — Ваня ушел на пробежку. Откинув одеяло, она, не зажигая свет, проскользнула на кухню и встала у окна.
Иван вышел из подъезда и побежал по дорожке. Следом за ним бежал черно-белый пес со смешными кудрявыми ушами, напоминавшими лепестки хризантем.
Татьяна Устинова
Волшебный пес
Зимой всегда нелегко, гораздо хуже, чем летом. Дня нет. Мы встаем в темноте, будим детей, чтобы отправить в школу и в институт, а они не встают — ночь на дворе. Мы по нескольку раз вламываемся в их комнаты, стягиваем одеяла, потряхиваем, пощекочиваем, поглаживаем, а дело ни с места, а время идет, а за окнами ночь, а ехать надо, и уже опаздываем. Когда мы начинаем покрикивать и повизгивать, нога за ногу, кое-как, с большим трудом, зевая до слез и натыкаясь на стены, они по очереди волокутся в ванную, а потом, понуро ссутулившись, сидят за столом, болтая ложками в чашках, и никакие уговоры, что нужно непременно позавтракать, да еще быстро, не помогают — не могут они ночью завтракать, не хотят.
Мы возвращаемся домой в темноте — дня как будто не было!.. Кругом горит электрический свет, и, где не успели задернуть шторы, в окна лезет ночь, непроглядная, твердая и холодная, как гранитная скала. Чтобы не видеть скалу, нужно скорей, скорей задвинуть шторы и хорошо бы еще свечи зажечь, чтобы живое пламя потеснило немного электрический свет, но какие тут свечи!.. Нужно быстро готовить ужин, быстро его съесть, быстро выслушивать истории и быстро проверять уроки, ночь на дворе!..
Из-за постоянной ночи все, с одной стороны, какие-то вялые и ненатуральные, как помидоры в вакуумной упаковке, с другой — раздражительные, взрывоопасные — не приставай, не влезай, будет только хуже!..
На дорогах грязь, на сапогах белые разводы, на лицах зеленоватая бледность, на тротуарах скользкая мерзость, в пакете невкусная еда, на работе несделанные дела, на душе темнота.
…А что делать? Климат такой…
Получается маета, отсутствие смысла, никакого просвета, бодрости тоже никакой, и ждать, в общем, нечего — весна еще когда-а-а придет! И кто ее знает, может, вообще не придет.
И вдруг у нас собака пропала.
Позвонила сестра, и я даже не сразу узнала ее голос. Этот самый голос сказал, что на участке никого нет, пусто. Инка даже не сразу поняла, что случилось, и некоторое время бессмысленно слонялась в дневных угасающих сумерках и заглядывала под каждый куст. Но и под кустами никого не было!..
Все дело в том, что наш пес живет под кустом. Пса зовут Микимото — ну, потому что так зовут! — и он самурай по происхождению и по сути. Порода называется акита. Мы взяли его летом, когда светило солнце, и день еще был, и тепло тоже было, и солнце светило вовсю, и кусты были плотные, упругие, во все стороны растопырившие ветки. Наш щенок прекрасно доехал аж от самой Дубны, где проживал до нашего появления в его жизни с братьями, сестрами и хозяйкой Аней, и уже здесь, у нас, обойдя участок по периметру, выбрал себе куст пораскидистей и в нем поселился.
Никакие уговоры — в будке, мол, гораздо лучше, суше, выше и вообще как-то цивилизованней для собаки — на него не действовали. Он самурай!.. Он спит на земле, ему наплевать на дождь, и его не интересуют такие мелочи, как жара, холод или удобства. Он не мелочится.
Он всегда всем доволен и очень рад нас видеть. Заслышав знакомую машину, он скручивает в бублик толстый, пушистый и раскидистый хвост и бежит встречать. Дождаться нет никакого терпения, и пока открываются ворота, под ними торчит улыбающаяся физиономия
