картинки не помогли, включаемся мы — Мастера Завершения. Наше оружие — ужасные воспоминания и ментальные страшилки. Мы показываем боль, ужас, ненависть, горе. Чтобы растерявшийся напарник встряхнулся и захотел от них избавиться. Вырваться из боли воспоминаний. Начал бороться, чтобы прекратить этот ужас. Мы не сладкий пряник, как Мастера Начала. Мы — терзающий кнут, который вытаскивает патрули впиваясь кровавыми крючьями страданий. Если Мастер Завершения видит, что ни второй напарник, ни остальные стражи не справились, он, если может, меняет пару. Если нет — убивает слабое звено и ставит на его место замену. — Грана посмотрела прямо в глаза и выглядела человечной, если это слово к ней применимо. — Это ты и без меня знаешь. А ты задумывался, каково это, изо дня в день мучить, а потом убивать своих воспитанников? Это бесчеловечно и страшно! Чтобы не выть на луну круглые сутки мы тренируемся и уменьшаем свою чувствительность. Это дает покой, но забирает возможность вытащить из этого ада нас самих. Теперь ты понимаешь за что спасибо? — Донна Грана рассматривала меня с интересом. Не найдя поддержки продолжила. — Если я не чувствую радости, счастья, горя, боли, чем меня саму можно вытащить из жерла Мервенталя? Приободрить, испугать, заставить радоваться или страдать? Правильно, ничем! Поэтому Мастера Рубежей становятся с каждым годом более отстраненными, профессиональными и уязвимыми. Я не знаю ни одного Мастера, пережившего рубеж в 50 лет. Ни одного.
Я был потрясен. Об этом никто никогда не рассказывал. Грана печально усмехнулась.
— Чтобы выжить нужны новые яркие воспоминания, а их нет. Чтобы их получить Мастера Рубежей начинают щекотать себе нервы. Прыгать с тарзанки над жерлами вулканов, нарушать закон, чтобы попасть в королевскую пыточную, экспериментируют в постели. И даже это редко вызывает всплески эмоций. У меня не было сильных воспоминаний последние 5 лет. И тебе спасибо, что я испытала сейчас к тебе нечеловеческую ненависть.
Теперь я был не просто удивлен, а потрясен. Грана? Непрошибаемый Мастер Завершения и такие чувства? Да еще и ненависть. За что? И куратор продолжила.
— Я ненавидела тебя за абсолютное безразличие к своему напарнику. За то, что она отдалась тебе без остатка не получив ничего. Она страдала каждую минуту, и ты не обращал внимания. Был так увлечён своей болью, своей правдой, что ей не осталось места. Это я так увидела. Не бери в голову. — Она подумала, кивнула медичке, и та начала вливать в Риальту зелья. Медленно, точно отсчитывая количество напитка.
— Вы не правы. Я только о ней и думаю. Хочу защитить от этого ужаса. И… — договорить она не дала.
— Реально? А что она от этого получает?
— Грана, я ей ничего не могу дать. Я под дисциплинарным взысканием, без перспектив и титула. Я не Ларс и не Дэйт.
— И-ди-от! — теперь глазами куратора можно было резать базальтовые плиты. Если бы она себе позволила, наверное, ударила бы меня. — Ты что себе возомнил? Она живой человек! Вы можете просто доставлять друг другу радость. Быть счастливыми, в конце концов! Она не золотоискательница, не карьеристка. Если бы она хотела, давно была бы с Дэйтом и не убивалась бы, зазубривая подробности твоей жизни. Риальта отдается тебе без остатка. И ты можешь ей дать главное — себя! Нежность, внимание, удовольствие в конце концов! Это всё бесплатно и не зависит от титула. А только от доверия. Ты закрылся в своей безопасной коробке и держишь её на расстоянии. Она скоро повесится на твоем строгом поводке. — Грана подняла подбородок выше и смерила меня холодным взглядом. — Утомляюсь, объясняя прописные истины. Отвечу еще на один вопрос и уйду. Что хочешь знать?
— Какова причина плохого самочувствия Риальты?
— Первую я тебе уже назвала. Мы изменим вашу систему подготовки, чтобы не допускать подобных провалов. Я позабочусь об этом.
— Есть и другие причины?
— Да, есть. У Риальты циклический сбой. — Грана покачала головой, словно дирижировала своими мыслями — Это такая ментальная картинка, которая рождена из реальных воспоминаний. Она многократно повторяется наяву и во сне, обрастает подробностями жизни. Эта картинка крутится перед ее глазами не останавливаясь ни днем, ни ночью. Находясь в сознании, девушка подавляет видения. Всё-таки защита у нее 98. А ночью кошмар прорывается в сознание. Я заметила отпечаток циклического сбоя на периферии сознания Риальты при вашем слиянии. — Грана вернулась в свое обычное, невозмутимое состояние. Теперь она была просто куратором потока, Мастером Завершения. Отстраненным менторским тоном продолжила.
— У циклического сбоя Риальты 3 уровня. И когда она вернётся в сознание, вы его ликвидируете.
— Но как? Я даже не знаю, что это такое.
— Вот и научишься. Не всё же тебе повторять пройденный материал, Глейн. Не надоело? — Донна Грана проверила пульс пациентки, удовлетворенно кивнула и вышла из лазарета. — Если ты сделаешь Риальту счастливой, она вытянет тебя из твоего болота отчаянья. У вас обоих только один шанс.
Каблуки куратора цокали по коридору. И не было понятно, это звук гвоздей в гроб моего будущего или гвоздодёра, их оттуда вынимающего.
Вспышка сверхновой. Риальта
Голоса раздавались прямо в моей голове. Один был надежным, как скала и ровным, как клинок лунного света. Им хотелось любоваться. Идеальный и устрашающий.
Второй говоривший был таким родным. Его слова, которые я не могла разобрать, дарили тепло очага в зимний вечер. И вызывали волну безнадежности. Разве так бывает?
Открыв глаза я увидела только Глейна. Он сидел на краю кровати и целовал мои руки. Надо проснуться. Я таких снов раньше не видела. Хотелось прижаться к его груди, утонуть в глазах и целоваться до полной потери реальности.
— Как ты? — Глейн осторожно погладил мои пальцы.
— Отлично. Давно не чувствовала себя так замечательно. Соскучилась — Я потянула его голову к своей и зарылась губами в волосах. У него был приятный мужской запах с нотками мускуса и древесной дымки. Такой пушистый и острый одновременно. Сразу вспомнила, как почувствовала его в руках Глейна при распределении в пары. И так же закружилась голова.
Зашторенные окна создавали полумрак и размывали очертания. Наверное поэтому я так остро чувствовала его дыхание на своей коже. Оно было родным и горячим. Потом я ощутила его губы. Они мягко касались кожи, пробираясь вверх. Поцелуй, выше, еще один, дорожкой через ложбинку между ключицами, дальше на шею. Точно сон.
Ласка была такой естественной, что хотелось просто наслаждаться ей бесконечно. Глейн почувствовал моё настроение и поцелуи усыпали шею, дойдя до подбородка. Я запрокинула голову назад и закрыла глаза.
Рыцарь провел пальцами по щеке и тело стало невесомым.
