из них располагались вдоль каналов
Но без рабского труда остановились бы сахарные заводы в Бразилии. Голландская Вест-Индская компания отвергла все моральные колебания, связанные с рабовладением, и сама стала крупным работорговцем19. Голландцы оказались беспощадными рабовладельцами, не сдерживаемыми никакими законами, которые бы защищали рабов. В отличие от испанцев и португальцев, их не сковывала ни правовая система Пиренейского полуострова в отношении рабов, ни католические законы, предписывающие их крещение. И хотя испанские и португальские плантации тоже часто игнорировали средневековые и католические правила, для голландцев и, в данном случае, для британцев никаких постановлений просто не существовало; они не знали границ, относились к порабощенным людям как к товару и отказывали им в праве считаться личностями, наделенными человеческой душой.
Голландцы значительно увеличили производство сахара, выйдя на пик в 6600 тонн ежегодно в Пернамбуку в правление Иоганна Морица, управляющего голландскими владениями в Бразилии с 1637 по 1644 год20. Впрочем, их верховенству в мировой сахарной торговле, завоеванному с таким трудом, не суждено было продлиться долго. В 1645 году в голландской Бразилии произошло крупное восстание португальских плантаторов, отягощенных большими долгами, и поставки сахара в Амстердам сократились до жалких тысячи тонн21. Тем временем тайваньский «сахарный рубеж» обернулся разочарованием. Голландской Вест-Индской компании не удавалось извлечь из этого острова более 2100 тонн сахара в год – объем намного меньший, чем тот, что в середине XVII века могла поставить Бразилия22. Теперь компания занялась увеличением производства сахара на Яве и на Маврикии. Впрочем, Маврикий не мог похвастаться большими объемами производства, да и Ява никоим образом не компенсировала потери голландцев в Бразилии.
Шансы Голландской республики на монополизацию сахарной торговли в Европе сократились в середине XVII века – к этому времени ее эпоха как мировой экономической и морской державы закончилась. В Атлантике все большую конкуренцию ей составляли французы и британцы. В 1626 году британские корсары отобрали у Испании карибский остров Сен-Кристофер с благословления кардинала Ришельё, первого министра Людовика XIII. Девять лет спустя то же самое произошло с Мартиникой и несколькими меньшими островами. В год между теми, когда голландцы завоевали Баию, а французы захватили Сан-Кристофер, Генри Пауэлл ступил на все еще густо поросший лесом Барбадос и привез с собой целый ассортимент сельскохозяйственных культур, в том числе табак, индиго и сахарный тростник23.
Вначале голландцы и британцы сотрудничали в Карибском регионе, что привело к поразительно быстрому превращению Барбадоса в сахарный остров. Для голландцев Барбадос открывал новые возможности – особенно после того, как крупные восстания в 1640-х годах сделали их положение в Бразилии еще более шатким. Им пришлось искать новых поставщиков для своих рафинадных заводов в Амстердаме, а также новых покупателей для пленных рабов из Африки. В конце концов, в то время Голландская Вест-Индская компания захватила 20 % работорговли в Атлантике24. Сокращающийся экспорт из Бразилии побудил плантаторов на Барбадосе отказаться от индиго и табака в пользу сахара. Так Джеймс Дракс и несколько его товарищей, тоже барбадосских плантаторов, обратили внимание на Пернамбуку, где хотели добыть немного тростника и получить у голландцев совет, как построить маленькую сахарную мельницу25. В течение следующих нескольких лет Барбадос превратился в настоящий сахарный остров, оснащенный улучшенными мельницы с валками с железными выступами или с железным покрытием, а также варочными отделениями с рядами котлов и стойками конусов, полных сахара, выделяющего мелассу26.
Англо-голландское партнерство распалось, как только Оливер Кромвель обрел полную власть над Англией. Он смотрел на свою страну и Голландскую республику как на братские протестантские нации, объединенные в общей борьбе против католичества. Кромвель обратился к Голландии с предложением по разделу территорий, в рамках которого англичанам доставались все земли к западу от Испании, а голландцам – испанские и португальские владения в Азии и Африке. Голландцы с удивлением и недовольством восприняли тот факт, что их английские собратья в своем великом плане отвели им такую скромную роль. Получив от голландцев категорический отказ, Англия в 1651 году издала Навигационный акт, призванный запретить наиболее конкурентоспособным голландским кораблям вход в английские гавани и в порты английских колоний, что, в свою очередь, привело к первой Англо-голландской войне 1652–1654 годов. Эта война не только истощила ресурсы обеих сторон, но и предоставила португальцам прекрасную возможность вновь захватить занятую голландцами Бразилию. После отчаянных прошений, поданных делегацией из Ресифи, столицы голландских владений в Бразилии, голландские Генеральные штаты отправили в Пернамбуку спешно собранный флот. Флот пришел слишком поздно – все, что ему оставалось сделать – эвакуировать голландских жителей на переполненных кораблях.
Все же ни потеря Бразилии, ни английский Навигационный акт не сумели значительно ослабить позиции Амстердама в европейской торговле сахаром. Все эти войны, призванные монополизировать производство сахара и сахарные рынки, просто нарушили, но не изменили кардинально межгосударственные продуктовые цепи. По сути, Амстердамская сахарная торговля полагалась не на морские завоевания, а на прочную торговую сеть евреев-сефардов, распространившуюся по всему Карибскому региону до Азорских островов и Лондона27. Более того, поскольку в Лондоне в тот момент располагалось лишь несколько рафинадных заводов, Амстердам мог поглощать значительные объемы сахара из Вест-Индии либо через лондонских торговцев, либо через карибские контрабандные пути, которые уклонялись от Навигационного акта. Важным участником этой незаконной торговли был даже сам Кристофер Кодрингтон, заместитель губернатора Барбадоса. Он использовал не только свои собственные пять кораблей, но также корабли флота, находящиеся под его командованием, чтобы торговать с Кюрасао и другой голландской колонией, Синт-Эстатиус, занимавшей центральное место в торговле сахаром в регионе28.
Примерно к 1660 году флот из сотни кораблей незаконно доставлял сахар в Амстердам, а сахарная промышленность по-прежнему была крупнейшей отраслью экономики города29. Почти десять тысяч тонн сахара приходило из Лондона, и еще 3500 тонн – из Бразилии, а также, разными дорогами, с французских и английских карибских островов; кроме того, некоторое количество сахара прибывало из Азии на борту кораблей, принадлежавших Голландской Ост-Индской компании. И хотя к 1713 году Амстердаму было суждено утратить свою роль центра очистки сахара, поступавшего из Вест-Индии, со временем эти потери компенсировал огромный приток неочищенного сахара, поставляемого с французских Антильских островов, в особенности с Сан-Доминго. Эти грузы либо покупались во Франции законным путем, либо приобретались в Карибском регионе незаконно30. Действия буржуазных диаспор, занятых в контрабанде и торговле, во многом подорвали политику торговых ограничений.
Англия и Франция: сахарные революции
Война, которую вели против Габсбургов французы, англичане и голландцы, а также присутствие голландев в Бразилии и их последовавшее за этим изгнание открыли в
