работника МГБ М. Зарубина, Абакумов собирал компромат на Берия и жену Молотова и будто бы у Абакумова при обыске был действительно изъят компромат на Берия и Маленкова. Указанные документы не были приобщены к делу Абакумова и бесследно исчезли. Столяров упоминает о том, что на квартире Абакумова были найдены компрометирующие материалы на некоторых лидеров СССР. Однако документы эти больше нигде не фигурируют. Судоплатов утверждает (может, врет? — С.М.), что почти сразу после назначения Абакумова министром МГБ он предпринял меры, чтобы собрать компромат, достаточный для заведения уголовного дела на Берия. Авторитет Берия в органах ГБ упал до такой степени, что его личный телохранитель полковник Саркисов явился к Абакумову с предложением «стучать» на своего шефа. В ходе расследования было установлено, что по личному распоряжению подчиненного Абакумову министра госбезопасности Грузии Н.М.Рухадзе был организован сбор компромата на самого Л.П.Берия. В квартире у матери Берия в Тбилиси была установлена подслушивающая аппаратура, МГБ «разрабатывал» казавшиеся подозрительными связи мужа сестры Л.П.Берия.
Катусев свидетельствует о том, что в квартире Абакумова были найдены «некоторые служебные документы, либо снабжённые грифом, либо по своему содержанию носившие секретный характер». При обыске квартиры Абакумова в «большой спальной, в платяном шкафу, в белье, — цитирую протокол допроса, — была обнаружена папка с большим числом совершенно секретных документов, содержащих сведения особой государственной важности», то есть досье на многих лидеров СССР. Начальник Лечсанупра Егоров показал на допросах, что часто говорил по телефону с Абакумовым отвечая на вопросы того о здоровье лидеров. Рюмин утверждал, что от него требовали при допросах собирать компрометирующие данные против руководящих государственных и партийных работников. Абакумов требует при допросах собирать компрометирующие материалы, в том числе на организаторов работы по созданию ядерного оружия Бориса Ванникова и Авраамия Завенягина. Среди тех, против кого собирался компромат, были Ванников и Завенягин, организаторы работы по созданию советского ядерного оружия, тесно связанные с Л.П.Берией. Иными словами, Абакумов влез, куда не следовало, за что и пострадал. Либо Абакумов действительно вышел за рамки, либо всё это придумки.
Есть косвенные свидетельства, что это было. 3 ноября 1952 г. М.Рюмин утвердил постановление о предъявлении Абакумову дополнительного обвинения. Там он пишет:…«он (Абакумов — С.М.) собирал материалы, порочащие отдельных руководителей советского государства…
Отмечу, что именно Абакумов добивался передачи в свое распоряжение одного подразделения МВД за другим: правительственной связи, внутренних войск, общей картотеки агентуры и т. д. По свидетельству Серова, Абакумов будто бы заявлял: «Теперь мы очистились от этой милиции и МВД больше не болтается под ногами». А может он, действительно, готовил переворот?
Следовательно, Абакумов был излишне самостоятельным, о многих вещах он не информировал ЦК, несмотря на решения, обязывающие его делать это. Один из главных критиков недостатков в работе одного из секретнейших управлений Министерства Государственной безопасности СССР, которое возглавлял генерал-лейтенант Шевелев, был майор государственной безопасности Евгений Щукин. Он неоднократно выступал на партийных собраниях с критикой работы отделения. За это он был отправлен Абакумовым в командировку в Северную Корею, где и погиб при загадочных обстоятельствах. По указанию Сталина управление, возглавляемое генералом Шевелевым, было выведено из состава МГБ СССР и стало одним из специальных подразделений ЦК ВКП(б). Абакумов же получил второй строгий выговор с предупреждением.
Абакумов, по свидетельству Серова (хотя они и враждовали, но, скорее всего, этой информации можно верить), все операции любил проворачивать сам и не терпел, когда в его дела лезли. Абакумов стал проявлять ненужную и опасную инициативу. Самодеятельность Абакумова по своему понимавшего как надо защищать Сталина, могла привести к беде. Например, Абакумов пытался организовать несколько покушений на Тито. Однако Сталин не отдавал приказа о физическом устранении Тито. Это была личная инициатива Абакумова, который таким способом отчаянно пытался как-то оправдаться за развал работы разведки в странах «народной демократии», особенно в Югославии. Думается, что именно самодеятельность в вопросе Югославии стала последней каплей для отставки Абакумова.
Серов отмечал в своем письме Сталину от 8 февраля 1948 г.: «Насколько мне известно, в ЦК ВКП(б) делались заявления о том, что Абакумов в целях карьеры готов уничтожить любого, кто встанет на его пути… Ради личного престижа Абакумов готов идти на антигосударственные дела».
За Абакумовым стали замечать перерождение, важничество, он подавал милостыню бабушкам на улице Горького, у него появилось вальяжность барство. Все это очень похоже на перерождение Ягоды. Все эти шефы госбезопасности быстро осваивали роль бонапартов. Абакумов стал подменять ЦК. Поэтому он копал на Кузнецова, а потом на Булганина. Излишняя самонадеянность Абакумова была расценена Сталиным и Берия и Маленкова выступавшим, видимо, против Абакумова (а эти двое имели на Абакумова большой зуб) как ложь, нечестность перед партией. Его, видимо, удалили за то, что он начал расследование Кузнецова без разрешения ПБ. Судоплатов на встрече со Сталиным в феврале 1953 г. возложил на Абакумова ответственность за внезапную отмену тщательно подготовленной диверсии против американских складов в Инсбруке Австрия. Эта диверсия могла бы сорвать снабжение Западного Берлина по воздушному мосту. Однако есть и факты, вроде бы противоречащие данной версии — Абакумов постоянно и обо всем спрашивал Сталина.
Одним из главных обвинений Абакумова является обвинение в разведение бардака в МГБ. Рюмин писал, что в МГБ грубо игнорируется постановление ЦК от 17 ноября 1938 года, требующее в обязательном порядке протоколировать все допросы свидетелей и подследственных и оформлять протокол после каждого допроса. Однако, как установили Брент и Наумов, самым большим нарушителем данного постановления был сам Рюмин. Тем не менее, когда начались допросы Абакумова и арестованных чекистов, то выяснились упущения в организации деятельности министерства — долго ведется следствие по делам, протоколы допросов оформляются «задним числом». Абакумову предъявлялись обвинения в нарушении процедуры следствия, фальсификации допросов.
Среди многочисленных обвинений, предъявленных арестованным после удаления Абакумова чекистам, отмечены следующие: «большинству дел допросы арестованных не фиксировались протоколами… применялись к арестованным извращенные методы следствия и, в частности, широко было распространено применение к арестованным физических мер воздействия, санкционированные во всех случаях бывшим министром Абакумовым». Как видим, следствие по делу Абакумова велось в рамках обычного уголовного права, а через арестованных чекистов от него пытались добиться признания в применении пыток.
Как я уже указывал, в нарушение уголовно-процессуального кодекса Абакумов ввел новую практику допроса — общий протокол. Как пишет Мухин, по указанию Абакумова, протоколы допросов евреев не велись, делались только заметки, а потом полковник Шварцман по этим заметкам писал протокол для отсылки в Политбюро на ознакомление. Причем преступные моменты в показаниях сглаживались. Система Абакумова позволяла бесконечно продлять сроки содержания под арестом.
На допросах Рюмин показал, что он делал рабочие
