во льдах оранжевая скульптура «хвост истребителя» видна с воздуха за километры. Вот только никто в здравом уме не опустится здесь.
Значит, придётся выбираться в пешем порядке. Хотя бы до мест, где спасатель сядет, имея шанс ещё и взлететь. В рюкзаке припасены сигнальные ракеты, чтоб дать знак пролетающему самолёту. А также спальник, позволяющий не окоченеть, немного продуктов. Термометр, показавший минус сорок шесть, если перевести в градусы по Цельсию.
Парашют… Прыгать с ним точно в ближайшие дни не придётся. Но он — ещё и ткань, которую не помешает обернуть вокруг спальника. К сожалению, и лишний вес.
Поправил маску, укрывшую лицо до самых глаз и плотно прилегающую, чтобы вырывающийся из-за верхней кромки тёплый влажный выдох не давал запотевать тёмным очкам. Без них — моментально ослепнешь на ярком солнце, отражённом от снега.
Пошли? Пошли.
Он хлопнул рукой в перчатке по центроплану, словно испрашивая прощения у истребителя, брошенного в ледяной западне, и двинулся в путь.
В средней полосе России, а также в лесах центральной Беларуси, где почти нет болот, ничего не стоит отшагать километров тридцать за сутки, с перерывами на отдых, даже с рюкзаком и парашютом. Буквально через несколько минут Максим понял, что здесь расчёт абсолютно иной.
Нога опускается на снег, с виду — совершенно ровный. Но что под ним, не знает никто. Может — ровный лёд. Или трещина. Или глубокая яма. Перелом, да что перелом — банальное растяжение сухожилий, и можно писать завещание. Мысленно, потому что никто не прочтёт.
То есть на каждом шагу надо опускать ногу аккуратно и переносить на неё вес, только когда уверен — опора есть. Обходить торчащие льдины.
За час преодолел едва полтора километра. И уже почувствовал некоторую усталость, в том числе нервную — от постоянного напряжения. Через три, когда солнце подобралось к зениту, набрёл на довольно ровное поле. Обождать спасателей здесь? Какой-то инстинкт требовал не останавливаться.
Наконец, услышал рокот мотора. Не авиационного. И он догонял.
Пытаясь затолкать вглубь самые неприятные предчувствия, Макс обернулся. Действительно, к нему приближалось спасение. Но скорее всего такое, что лучше бы проехало мимо.
Вездеход на очень широких гусеницах обогнул справа, переваливаясь на неровностях, и перегородил дорогу. Из люка выпрыгнули двое, тоже в масках до очков. Оба сжимали в руках оружие.
— Кобуру на снег!
Макс повиновался. Ситуация в корне отличалась от дуэли с Трёхногом, когда скорость выхватывания револьвера в манере персонажа Клинта Иствуда из «Злой, плохой, хороший» могла что-то решить.
Один из мужчин, перекинув короткий автомат за спину, приблизился, похлопал по комбезу в поисках спрятанного под ним запасного револьвера, отобрал рюкзак с НЗ. Сунул в него конфискованную кобуру.
— Топай.
Макс покорно залез в тесное, но сравнительно тёплое чрево машины. Даже маску стянул, впереди уже свисала сосулька от замёрзшего дыхания.
Он сидел на скамье, справа и слева расположились схватившие его мужчины. Оба молчали. От них пахло каким-то животным жиром, его аромат перекрывал запахи выхлопа, топлива и смазки.
Ехали недолго, менее получаса, остановились. Сосед слева открыл люк. Через его проём виднелся оранжевый «Ванагас», ещё один вездеход и грузовая платформа с крановой установкой. Извлечённый из дыры истребитель уже принял нормальное положение, опираясь на колёса. Четверо, приподняв хвост, поворачивали машину, чтоб затащить на платформу. Заменить винт, отремонтировать масляные магистрали, и вполне себе годен… Но летать на нём вряд ли будет Макс.
Ещё один человек распоряжался, отдавая короткие, резкие команды. Голос низкий, но, похоже, женский.
К ней подбежал один из пленивших и что-то доложил, указывая на вездеход.
— Сюда его! — рявкнула женщина.
Второй конвоир выпихнул Макса наружу. Без особой деликатности.
Он постарался унять дрожь. Если хотя бы десять процентов из рассказов о хозяйке этого пиратского гнезда соответствует правде, то лучше бы разбился при посадке.
Значит, сыграем последнее приветствие КВН. А там уж как жюри решит.
— Госпожа Сталс Литус собственной персоной? Для меня большая честь лицезреть вас. Жаль, что вижу одну лишь маску.
Сильный удар сзади заставил подогнуть ноги и брякнуться на колени.
— Перед такой дамой и на коленях стоять — честь.
— Заткни пасть! — не оценила та галантности. — На стволах нагар. Ты стрелял по моим бостосам! Отвечай!
— Не могу.
— Что-о⁈
— Госпожа велела заткнуть пасть. Слушаюсь и повинуюсь.
— Выёживаешься, выродок шестинога? Один мой бостос сбит, пилот погиб! Точнее — двое, один из ваших говнопилотов врезался в нашего. Сейчас из твоего истребителя достанут запись. Если выясню, что это ты стрелял в него, по нашим законам — тебе конец.
— Да, моя госпожа. Но верно ли говорят, что приговорённым к смерти вы даруете последнюю волшебную ночь с вами?
Под маской было не разобрать выражения лица, но Максу показалась — женщина ошарашена и не сразу подбирает слова.
— Трахнуть меня решил, сучёныш? Трахалку тебе оторвут. Шутки кончились. На базу его!
— Вы правы, госпожа, — зачастил Макс. — Без шуток. У меня есть денежное предложение. Прошу его выслушать. А дальше — воля ваша.
Теперь ехали гораздо дольше. Несколько часов. Макса выпустили из вездехода на убогом аэродромчике, похожем на тот, что наскоро соорудили перед операцией против Трёхногого. Запихали в биплан с двенадцатью сиденьями внутри, с двумя конвоирами и ещё какими-то мрачными типами, вскоре поднялись в воздух.
Разговорить попутчиков не удалось. Ответные фразы в духе «член тебе в рот» были ещё не самыми крепкими ругательствами.
Когда приземлились, уже вечерело. Вокруг аэродрома раскинулся город. Уступающий, конечно, Эребусу, но не сказать, чтоб совсем маленький. Райцентр Беларуси.
Если скучал по Аорну, то здесь — вполне себе Аорн после перелёта в Союз. Или Руанда в Африке, где однажды тоже влип в неприятности. Тюрьма. Грубые охранники, тычок в зубы. Камера-одиночка. Твёрдый топчан без матраса. Вонючая дырка в полу для отправления надобностей. Угроза казни. Неужели во всех мирах их галактического рукава всё одинаково?
Здесь прибавился лютый дубак. Свернулся на топчане в клубок, снова натянув маску на физиономию.
А он ещё намеревался изменить судьбу этого мира!
И снова я сижу в тюрьме,
И вновь решетки на окне,
И не прорвешься.
Выдернули его глубоко заполночь. Вывели, усадили во внедорожник. Отвезли в серое двухэтажное здание с ярко освещёнными окнами.
Внутри резиденция грозной предводительницы ничем не напоминала разбойничий вертеп в духе «йо-хо-хо и бутылка рома», скорее — офис фирмы средней руки. Гораздо богаче, чем контора Довсуса.
Мадам сидела за длиннющим столом. На нём лежали рюкзак, парашют и мелочи из карманов Макса, изъятые при аресте.
Он приблизился, повинуясь жесту.
Дама лет тридцати, Сталс Литус выглядела усталой бизнес-леди, но не бандиткой. В руках крутила карточку из магистратуры Эхеса.
— Депурвагулуш дан-мей Доп-Демуш-третий… Ты издеваешься?
— Никак нет, моя госпожа. Так я зарегистрирован на Денеб-14 и на Крионе. Зовите меня Макс.
— И правда — инопланетянин. Говор странный. Какого чёрта называешь меня во множественном числе? У тебя в глазах двоится?
— В обычаях моего народа такое вежливое обращение. То есть вас одну я уважаю больше, чем пару заурядов.
— Подлизываешься. Думаешь сберечь этим свою никчемную жизнь? Зря. Зачем припёрся на Крион?
— Заработать. Много. Агент федерации Герума, это такой межпланетный союз…
— Знаю, не отвлекайся.
— Агент предложил мне контракт — найти деликатный способ повысить среднюю температуру на планете.
Атаманша обернулась к помощнику, замершему рядом в позе полупоклона.
— Они не уймутся. Нелюди хреновы. Сколько можно уже…
— Да, Сталс. Проверить этого?
Проверка, не киборг ли. Та самая капча, не без дрожи внутри догадался Макс.
— Позже, — решила пиратка. — И что, нашёл?
Вопрос прозвучал с нескрываемой издёвкой.
— Конечно, Сталс. Но не нашёл партнёра, чтоб его осуществить. Точнее — сегодня нашёл. Вас. Хотите заработать десять миллионов или даже больше?
Она усмехнулась.
— Ты бы знал, какие небылицы здесь несли, лишь бы избежать заморозки. Если не в курсе, заморозка — наш метод казни. Голышом на улицу. Очень гуманно. Смерть наступает быстро и не мучительно. Садишься на снег и засыпаешь.
— Спасибо за обнадёживающие сведения.
— Всё шутишь. Так вот, больше миллиона мне никто не предлагал. Рекордсмен, мать твою!
— И вы не согласились на миллион?
— Да кто же его даст… Дикие, беспомощные фантазии.
— Мою фантазию одобрил Герум. Вот
