ДПС, смены не существует во всём Подмосковье.
Они же не жмутся тут по кустам, не прячутся по переулкам и среди потоков автомобильных не встревают занозами. Но походило на то, что слукавил. Ведь теперь ухо фонило от выстрелов с автомата, а мозг припомнил, что последний раз его обладатель стрелял ещё в срочку.
Адреналин сыграл роль, подстегнул капитану здоровье. И пока сердце тревожно тянуло, зрение стало чётче и вычленяло любопытные детали. И перед глазами стоял простреленный Ламборджини. А от его нового вида было не по себе. И немного кололо в боку.
Когда снова включился мозг, аналитика писала в голове лишь одно слово. И то курсивом, с подчёркиванием и жирным шрифтом — жопа!
Лейтенант Колокольцев стоял рядом и рассматривал автомобиль со всех сторон с видом эстета.
— Вот это решето! — заявил он то ли в восторге, то ли как факт.
Нет, с левого края транспорт для элитных задов выглядит вполне себе целым. Нет там претензий ни к переду, ни к заду. Даже фару протёрли своими силами. Им не сложно. А вот правый край был уже с протёртой полосой вдоль борта, которую ни одна тряпка не брала. Даже если на неё поплевать. А из колёс можно было смело делать посыпку на дорожки. Порвало в лоскуты.
«На лоскуты и мы пойдём, когда хозяин автомобиля приедет и заставит второе колеса дожевать», — прикидывал капитан, остро сожалея о том, что ещё не дослужится до генерал-майора.
«На таких автомобилях простые люди не ездят» — точно знал капитан Сергеев.
Колокольцев только плеснул бензина на его костёр страхов, едва нашарил в телефоне цену на комплект зимней резины.
— Слушай, ну комплект из четырёх колёс на Урус всего миллион стоит. Но это на литье. А литьё мы вроде не задели. Старое оставить можно. Так что смело скидываем сотку-другую.
Сергеев подошёл к колесу, присел на корточки и пошкрябал ногтем литье. Вроде, действительно, не задето. Настроение немного улучшилось. Не четыре же колеса менять. А лишь два. А это полмиллиона, минус литьё. Тысяч по сто на резину всего выходит. Зарплата за квартал.
«Если не есть и ничего не покупать, то хватит», — обрадовала дальнейшая аналитика.
Но тут взгляд поднялся выше, до полосы, что прямо-таки резала по сердцу. И Сергеев с кислой рожей добавил:
— А корпус сколько встанет?
— Так, кузовные работы… — тут же зашарил в телефоне Колокольцев. — Ну, ещё миллион.
Сергеев схватился за сердце.
И сотрудник тут же поправился:
— Не, в смысле всего миллион! Если с колесами округлить, и стекло от Лады вырезать, то в лям и встанет.
Дышать стало немного легче.
— Ты полмиллиона, я полмиллиона, — прикинул тут же Сергеев и остро пожалел, что в смене всего два человека, а не пять-шесть.
Так бы приняли удар на себя. И вообще не заметили, если по старой схеме работать. С взятками, вымогательствами и видом, что не заметили товара, который случайно поехал в столицу.
В конце концов, сколько там москвичей дуба дадут от старого лука или молочной просрочки? Никто и не заметит, учитывая влияние воды из Москва-реки. Сгладит статистику. А если с Клязьмой, Неглинной и Яузой брать, то вообще не придраться.
— А я-то причём? — изрядно удивился Колокольцев, тут же разбив все эти мечты и ностальгию о былом. — Ты оружие раздал и начал стрелять! Я лишь подхватил.
— А при том, лейтенант, — подобрал особый голос человек выше по званию Сергеев, который нельзя не слушать. — Что лучше полмиллиона заплатить и дышать обоим, чем скидываться на похороны другу, помогая тесному семейному кругу всю жизнь.
— Сергеев, а мы друзья? — только и спросил лейтенант, не помня, чтобы после смены с шефом пил пиво или ходил играть в боулинг.
Не говоря уже о рыбалке, на которую за сотню километров ехать. Даже в баню на Новый год Сергеев не позвал. Только хвастался, что в прорубь нырял. Пока отрицательные температуры были. А банкет вообще не в счёт даже. Там начальство платило. И то — все скидывались.
Капитан поднялся с корточек и снова застыл, крепко задумавшись. Ночную темноту уже разгонял рассвет, на смену холодному дождю пришёл бодрящий ветер. Влажность существенного повысилась. Но жить можно, если о долге не думать.
Это пару часов назад, когда следом за принудительно остановленным автомобилем прикатил микроавтобус и из него посыпал спецназ, влажность едва не повысилась в штанах. Но ребята в камуфляже лишь задержанных взяли под белы рученьки, забросили в салон и увели. Сдержался.
А вот жёлтый автомобиль спецназовцы брать отказались. Только посмотрели выразительно. Типа, сам разбирайся. Наверное, потому, что без колёс тот далеко не уедет.
«А с пробоиной в корпусе этот дорожный корабль пусть лучше дожидается своего капитана», — понял капитан столичного полка ДПС, что вскоре может стать ротой.
Воображение Сергеева уже рисовало возможного владельца подобного автотранспортного средства. Если начальник ездил на внедорожнике, то тот был гораздо проще. Этак раз в семь-восемь дешевле и быка на значке на капоте не виднелось.
«Но если есть бык, значит, бизнесмен, а то и политик», — подумал Сергеев: «Сука, да лучше бы я Феррари расстрелял! На них хоть деталей побольше на рынке!»
Однако, хрен редьки был не слаще. Так как оба не знали ни бизнесменов, ни политиков. Зато знали, что «спасибо» те за такой возвращение автомобиля не скажут. Зато обязательно потребуют за порчу имущества. И если даже проценты не выкатят сразу, то самому придётся в ножки кланяться и «спасибо» говорить господам.
«На то она и — элита», — подытожил Сергеев и остро захотел напиться.
Но не было даже сигарет. У обоих пачки закончились в первые минуты, как спецназ укатил. Выкурили по три-четыре сразу и не заметили. Остальные в течение часа ушли. Под угнетающий вид расстрелянных колёс.
За этими заботами Сергеев и Колокольцев даже не обратили внимание, когда к посту вдруг подъехало такси без шашечки, но с полоской и обильной рекламой на заднем стекле. На дорогу из салона первый вышла разгневанная блондинка, крича на чём свет стоит на водителя. Следом показался мужчина необычного вида. На нём была зимняя куртка, летние домашние шорты и тапочки. Под курткой торчала майка. А сам мужчина молчал как замёрзший осётр. Ни слова от него. Ни движения. Загадочный.
Таксист же активно жестикулируя в приоткрытое стекло и кричал грозным голосом на всю округу:
— Да ставь что хочешь, шарап
