кроликом ростом шесть футов. Но, во всяком случае, никто не скажет, что я не пытался.
В глубинах шкафа нашлись пара мешковатых вельветовых джинсов, шерстяная клетчатая рубашка и синяя бейсболка, достаточно просторная, чтобы спрятать уши. Я вручил ему вещи. В глазах кролика мелькнуло разочарование. Понятно, что он остался не особо доволен моим выбором: будь его воля, он облачился бы в костюм зутера[5] и считал бы себя незаметным, потому что костюм не светится в темноте.
Пока кролик переодевался, я подошел к столу, собираясь подумать над шахматной задачей, расставленной на доске, но Роджер уже решил ее. Я бился над этой задачкой почти два дня, а он справился с ней меньше чем за десять минут. Это обстоятельство заставило меня задуматься о том, какие еще таланты скрывались в его пушистой башке.
Переодевшись в мою одежду, Роджер вышел из ванной и повернулся вокруг себя:
– Ну, что скажете?
– У тебя хвост торчит из штанов.
Он подобрал хвост.
– Готово. Так лучше?
Я кивнул. Уши кролика никак не помещались под бейсболкой, поэтому его голова напоминала перевернутый шерстяной рожок для мороженого. Но с этим я мог смириться. Я дал ему свое старое полупальто и велел держать воротник постоянно поднятым.
– Вы ничего не забыли? – обратился он ко мне, когда мы уже собирались выйти из квартиры.
– По-моему, нет, – ответил я. – А в чем дело?
– Как насчет той штуки для меня? – Он повертел в пальцах свой словесный шарик, как это проделал бы панк с серебряным долларом.
– Какой штуки?
– Ну, штуки, ствола, волыны. – Он показал лапой, как отстреливается от воображаемых индейцев, окруживших его фургон.
– Ты вроде говорил, что никогда раньше не владел оружием и не стрелял из него.
– Верно. – Он снова выстрелил и ухмыльнулся, когда еще один призрачный индеец упал в пыль.
– Тогда зачем тебе ствол?
– По-моему, всё логично. Если я детектив, у меня должно быть при себе оружие.
– Ну, я детектив, и у меня нет при себе оружия. – В доказательство я распахнул плащ.
– Ого! – произнес Роджер. Не знаю уж, зачем ему понадобился пистолет. От разочарования его словесный шарик получился таким массивным, что, наверное, мог бы убить и Годзиллу.
Мы спустились вниз, сели в мою машину и поехали к дому Роджера.
Я открыл отмычкой замок – могу добавить, не оставив на нем ни единой царапины, – и мы вошли в дом.
Роджер немедленно бросился выключать сигнализацию, но ему не стоило беспокоиться. Эксперты Кливера обесточили ее, чтобы копы могли свободно входить и выходить.
– Не забывай, – напомнил я Роджеру, – мы ищем всё необычное. Всё, что я или копы могли упустить из виду, но что может быть важным для тебя. Ясно?
– Так точно, – ответил кролик.
С этими словами он вытащил из кармана моего полупальто увеличительное стекло. Откуда оно там взялось, этого я, похоже, никогда не узнаю. Кролик прошел в гостиную, а я следовал за ним по пятам. Впрочем, чтобы понять, что здесь произошло, никакого увеличительного стекла не требовалось.
Я с трудом узнал эту комнату. Диванные и кресельные подушки были распороты. Картины сняты со стен. Ящики из стола свалены на ковер посередине комнаты.
Осмотрев остальные помещения, мы нашли их в таком же беспорядке. Наконец мы добрались до спальни Роджера.
– Полиция не слишком аккуратна, когда дело доходит до обыска, да? – Роджер поднял с пола какое-то нижнее белье и положил его в ящик, но дно ящика оказалось выбито, и нижнее белье снова упало на пол.
– Полицейские тут ни при чем, – ответил я.
– Тогда кто? – спросил Роджер. – И зачем?
– Когда у нас будут ответы на эти вопросы, дело можно считать раскрытым.
– Ну не знаю, не знаю, – возразил Роджер. – Сигнализация выключена, и в дом мог вломиться обычный мошенник и ограбить его. Последнее время я сталкивался с несколькими попытками взлома, – в основном пробовали открыть окно, но каждый раз сигнализация срабатывала и отпугивала грабителя. Может, на этот раз кому-то удалось пробраться.
– Нет, искали что-то очень конкретное. – Я поворошил разбросанное содержимое шкатулки для драгоценностей. Их было не так уж и много, этих драгоценностей, но те, что валялись на полу, баксов за 50–60 ушли бы. Ни один вор не оставил бы после себя драгоценности. – Ты прятал что-нибудь в доме? Что угодно, о чем не рассказывал мне?
Кролик прыгал по спальне туда-сюда, подбирая с пола свои вещи.
Он набрал их целую охапку, прежде чем сообразил, что из-за поломанных ящиков их некуда положить. Поэтому он принялся аккуратно складывать их вдоль стены.
– Да не было у меня ничего такого, – ответил кролик, – спрятанного. Ничего, на что можно было бы позариться.
– А как насчет твоего контракта с ДеГризи? Где ты его хранишь?
– В банке, в своей ячейке.
– А свидетельство о вашем с Джессикой браке?
– Там же.
– Акции, облигации?
– У меня их нет.
– Деньги?
– В носке. Под матрасом.
Исчезновение носка упростило бы дело, но нам не повезло. Матрас был разодран в клочья, так что наружу торчали все пружины, но носок, вместе с деньгами, лежал на прежнем месте.
– А по-вашему, что могли искать? – спросил Роджер.
– Давай так, – ответил я, – пройдемся по дому комната за комнатой. Попробуй вспомнить, что находилось в каждой из них. Посмотри, не пропало ли чего.
Мы начали с его спальни, а закончили в кухне.
– Ну как? – поинтересовался я.
– Ничего важного, – доложил Роджер. – Только мой чайник.
– Твой… что?
– Мой заварочный чайник.
Я был склонен предположить пропажу предмета из чистого серебра или там картины. Но я не учел, что имею дело с мультяшкой.
– Антикварный? Он представлял собой какую-то ценность?
– Насколько мне известно, нет.
– Откуда он у тебя?
Роджер застенчиво переминался с лапы на лапу, что выглядело неожиданно и странно.
– Со съемочной площадки. Этот чайник использовался в сцене чаепития в прошлогоднем ремейке «Алисы в Стране чудес». У меня там была небольшая роль. По окончании съемок мне очень захотелось взять себе что-нибудь на память, вот я и стащил этот чайник. Но это был всего лишь обычный дешевый чайник, похожий на множество других из «Стоп-цены».
– И именно оттуда этот чайник попал на съемочную площадку? За пять шиллингов и десять центов?
– Ну, этот, может, и не оттуда. Насколько я помню, реквизитор купил его за пятьдесят центов в магазинчике местного старьевщика.
– Из чего он был сделан?
– Не знаю. Из железа, наверное. Он был покрыт серым лаком и довольно много весил. Фунта два, наверное, не меньше. Боже, какой отличный чай получался в нем! Но это, пожалуй, всё, на что он годился. И уж,
