глазком на остальных. В основном на Странников и их разговоры. Они были интереснее остальных людей, так как их жизнь в принципе интереснее. Пусть и сильно опаснее…
– Вы знали, что Костя заболел? – завел диалог со своими ребятами один из Странников. – Косте совсем плохо. Говорят, лекарство можно найти только у бабушки, живущей в Розовой долине.
«Розовой долиной» звали Октябрьский район, от которого в Красноярске и живого место не осталось. Так и стоит, как сборище костей. Только вот о какой-то бабушке, живущей там, постоянно все говорят. Возможно, и реально живет.
Все Странники отозвались на предложение товарища сходить на Розовую долину за лекарством для Кости ответом:
– Ну не. Иди сам, брат.
Какой же он тебе брат, раз помочь не можешь? Какие они тебе братья, если ты знаешь, что лежа на постели больным, они и палец о палец не ударят для улучшения твоего самочувствия, ничего не сделают ради тебя. И этих людей ты зовешь «братьями»?
А кто-то даже пошутил:
– Сам ты «розовый»!
Может, он и «розовый», но ты далеко даже не долина…
«Смотри, кого кидаешь. Может, увидишь друга».
Пройдя к своему уголку вижу Асю.
– Ась! Я если что очень устал сегодня. Я прилягу рядом? Или что-то нужно? Ась?
Она лежала мертвой…
– Ась! Ася! – я сидел и рыдал над ее бездыханным телом. – Ася! Пожалуйста, ответь! Ася…
А позади лишь смех Алеши глушил мой плачь. К его сожалению, рядом был Плаха и все видел.
Плаха достал нож из своего кармашка и одним движением руки порезал Алеше глотку. Алеша упал на землю, долго хрипел и, в конце концов, утих. Все смотрели на эту картину с ужасом.
Я знал, что у Алеши была девушка и дети. У Алеши были какие-никакие друзья. У Алеши была родня. Пока боль рождает боль, я просто смотрел. Смотрел, как на представление, как и все остальные, в последний раз чмокнув перед этим Асю в ее мягкую щечку. Мне было больно, как и всем. Остальные же просто смотрели представление, не имея полного погружения…
«Там, где нет пылающего пламени ума, там пройдет чокнутый огонь войны».
Следующим утром я проснулся от чьего-то шепота. Стоп, это не шепот. Это чей-то хриплый голос. Изгой? Это он?
– Что тебе нужно. – сказал я, будто обиженно.
– Дружок, беги.
– Куда?
– Просто беги. Этот Алеша жив, и на одной Асе он не остановится.
Я спохватился и побежал, даже не попрощавшись с Изгоем. Ужас! Что, если и правда меня убить хотят? Сейчас все возможно! Особенно меня!
Я убежал. Убежал так далеко от своего прежнего места жительства, насколько мог. А по мере бега придумывал строки:
– Уже поздно бежать,
Рядом шорох.
– Возможно, молить тоже,
Шорох усиливался.
– Но боже, что не говорили,
Шорох затих.
– Надеюсь, меня простили…
Я упал.
«Любой писатель порой оказывается прав, к сожалению…»
Я шел по темному тоннелю. Вдруг я что-то увидел вдали тоннеля.
– Мама? – прозвучал настороженно голос маленькой девочки вдали.
Я молча подошел к девочке. Она смотрела на меня пустыми глазами, я ведь не ее мама.
– Девочка, что такое?
Она молчала.
– Куда пошла твоя мама?
Девочка подняла руку и указала в самый дальний темный конец тоннеля:
– Туда.
– И сколько ты ждешь ее?
– Я не знаю.
– Ты голодна?
Девочка прошипела:
– Еда… Еда… Еда…
Я понял, что тут что-то неладное. Назад пути нет, а девочка стоит передо мной, и перегораживает путь. Пройти?
Я сделал пару шагов.
Девочка не отрывала взгляд с того самого угла, куда ушла ее мама.
Я прошел дальше. Но все же на последок тоже решил поглядеть в тот угол.
Я увидел в том углу тело женщины. Возможно, это тело ее мамы, которое она не видит. А подойти посмотреть боится. Или боится, что мама может придти и не найдет ее.
Мне было жалко девочку, но я не мог ее взять с собой. Я однажды так нашел Асю, и что теперь с ней? Да и все-таки… Я не ее мама…
«Меня успокаивает мысль о том, что негатив порождает воины»…
Я сидел рядом с каким-то каннибалом. Их легко отличить от обычных людей. Сидел с ним, да и болтали обо всем. Почему я не боялся его? Да чего уже бояться. Меня измотала эта жизнь. Измотала она и его, возможно, поэтому и не сожрет, гнида.
– Так ту твою подругу зовут Ася? – спрашивает он.
– Да… Милая девочка… Молодец она…
– Да… Молодец…
Минута молчания. Каннибал снова заговорил:
– А что там о нас говорили в твоих кругах? Кругах «обычных», как вы говорите, людей?
– Что вы варвары. Безумцы. Сумасшедшие. Зомби. Что вами двигает дьявол. Что вы пришли из ада. Многое есть, что о вас говорят. Конечно, в основном негативное.
– Да, странно конечно все это. И ни разу те не поставили себя на наше место. Вот что бы ты делал: помирал бы с голоду, или все-таки и сожрал того никчемного человечишку?
– А другой еды нет?
– Другой еды нет. Мы ведь не просто так каннибалами стали. Это обстоятельства все. Катастрофа, апокалипсис, и все такое. Нас прогоняли отовсюду, вот мы и голодали постоянно. А потом…
А потом всем ясно было, что.
– Ты же вкурсе, что все те «нормальные» люди не лучше? Они недавно войну устроили. Одни жители одной стороны метрополитена стали убивать других жителей другой. И это все во времена, когда и так потерь и ужасов хватает вдоволь…
Так все-таки Изгой оказался прав.
—Так почему ты сбежал оттуда? В принципе, правильно сделал, но вообще…
– А ты знаешь, кто такой Алеша? Странник это. Знаешь его?
– Я всех Странников знаю. Назубок выучил. И этого знаю. Его ведь Плаха убил. Я даже труп видел.
Изгой… Он был не просто прав… Он спас мне жизнь… Пускай и обманув… Может быть, все те негативные возгласы толпы не такие уж и негативные?
– Рано или поздно и ты каннибалом станешь.
– А Изгоя знаешь?
– Нет, этого не знаю.
Я посмотрел в конец тоннеля.
«Кто же ты такой, Изгой?»
