не давала никаких обетов, и не была связана правилами, которые бы обязали ее стоять и смотреть, как погибает Анакс. Она оставалась открытой для возможностей, обусловленных полевым сражением. Анакс приостановил коня, когда они добрались до внешних ворот.
- Твоя отвага весьма похвальна, - сказал Король Анакс юному стражнику, вызвавшемуся нести караул у внешних ворот.
- Во славу Ироя! – Сказал солдат.
- Во славу Ироя! – Отозвался король.
Солдат потянул за рычаг и ворота распахнулись. Элспет приготовилась к яростному нападению. Но вместо этого, рычание и звон оружия стихло. На мгновение, лучи солнечного света ослепили ее. Затем, она увидела, что минотавры расчистили для них тропу. Не мешкая ни секунды, Анакс пришпорил коня, направляя его сквозь море захватчиков, и Элспет последовала за ним.
Воздух был пронизан вонью гнилого мяса и свежей крови, и Элспет едва не стошнило. По левую руку стояли ряды минотавров, рожденных в Никсе. Они казались нереальными и нетронутыми, словно иллюзии, созданные хитрым магом. Элспет задумалась, способен ли их туманный мозг вообще чувствовать боль. По правую руку, смертные минотавры со шрамами и струпьями ухмылялись им, провожая свиту короля кровожадными взглядами. У многих не хватало конечностей, в грязных лапах они сжимали ржавое самодельное оружие. Они выглядели глупыми и брутальными. С какой из сторон сражаться было бы проще? Ни с какой, подумала Элспет. Я бы не хотела сражаться ни с одной из сторон.
Два минотавра рывком распахнули наскоро сколоченные ворота укрепления, открывая Элспет вид на равнину за стеной минотавров. Несмотря на свет дня, Никс был виден в небе над теменом, освященным для дуэли.
Двинувшись вперед, Анакс снова заговорил с Элспет. – Как только дуэль начнется, если один из оппонентов ступит за пределы освященной земли, он проиграет, и будет считаться трусом. Ни один из дуэлянтов не смеет принимать помощь ни о кого, кроме его бога-покровителя.
Мелетийские солдаты собирались вдали от места поединка. Их сопровождали десятки воинов кентавров, прибывших предложить свою помощь Акросу. Элспет не видела Антузу с такого расстояния, но если Сетессийка действовала по плану, то она должна была находиться на левом фланге с остальными воинами из Сетессы. Элспет осмотрела объединенные армии. Солдат было меньше, чем она ожидала. Возможно, из-за того, что войска были растянуты по равнине, по сравнению с укреплением, где минотавры были собраны вместе. Но сели начнется бой, у них не будет численного преимущества.
Элспет заметила движение на северном краю поля поединка, и впервые увидела Рордона Ярокрова. Ярокров был громадным минотавром с обломленным рогом и мечом, вымазанным запекшейся кровью. Он был больше и тяжелее других – гигант среди соплеменников. На нем был примитивный доспех, связанный из костяных пластин и рваных шкур.
Анакс повернулся к Элспет. – Каждый противник может назвать секунданта, который продолжит сражение, если тот падет. Я назвал тебя, Элспет, Убийца Гидры. Даешь ли ты свое согласие?
- Я буду сражаться, если понадоблюсь Вам, - сказала Элспет. Она осторожно избегала «согласия» с чем-либо, на случай, если это каким-то магическим образом свяжет ее с соблюдением правил дуэли.
Когда король спешился, Рордон издал громогласный рев, эхом прокатившийся по долине. Элспет подумала о Даксе и Кимеде в ущелье, готовящих их мощное заклинание – триумф над стихиями, который завершит все это. Она метнула быстрый взгляд за плечо, на укрепление захватчиков. К счастью, они снова закрыли ворота. Минотавры соорудили несколько платформ вдоль вершины своей стены. На них теснились зрители, но подавляющее большинство врагов оставались на земле, за стеной – на пути развернутой реки, если все пройдет по плану. Элспет соскользнула на землю и отдала другим солдатам поводья своей лошади.
На противоположном краю покрытой Никсом земли, Ярокров нетерпеливо рычал и топал ногами. Его размеры были ошеломительны. В нем было не меньше восьми футов росту, это при том, что он сутулился. Его рога могли проткнуть человека насквозь, а окровавленный меч светился внутренним пламенем. Анаск выглядел крошечным – Анакс и был невысоким – по сравнению с этим чудовищем.
Элспет взглянула королю в глаза. – Он ничто по сравнению с Вами, - сказала она.
Король обнажил свой копис, заточенный с одного края меч с искривленным лезвием. Он встал ровно напротив Ярокрова. Свет Никса окутал их обоих таинственным синим светом. Зловещий звон раздался над равниной, и враги ступили на поле боя.
* * *
У самой поверхности, бурные воды Реки Дейды были оглушительны. Дакс никогда не подходил столь близко к реке, и, стоя в паре дюймов над бушующей мощью стихии, но был напуган больше, чем когда они столкнулись с гидрой. Кимеда создала каменные пластины, на которых они стояли друг напротив друга. Он делал все, что мог, чтобы помочь ей поднять поток воды, несущейся под его ногами. Но его руки болели, ноги тряслись, и он чувствовал себя так, словно вся энергия покинула его тело.
Колдовство для Кимеды было вовсе не пассивным занятием. Дакс с изумлением наблюдал, как она изгибалась, вращалась и выкручивала свои руки. Он чувствовал, как энергия каскадом скатывалась в нее, переплетаясь с необузданностью горной реки. Его собственная магия была гораздо тише и пассивнее. Вместо того чтобы следовать ее стилю, ему нужно было действовать по-своему. Дакс опустился на корточки, промокая насквозь и дрожа от ледяных брызг, и принялся искать тихий уголок в своем разуме, позволивший бы ему объединиться с Кимедой.
Наконец, он почувствовал истоки реки, далеко в сердце гор. Он ощутил ее родник по ту сторону изведанного мира. Он видел, как он вытекал из-под земли, лишь тоненькой струйкой и с каждой милей наращивал свою мощь. Обостренными органами чувств он ощущал дикие рубленные края заклинания Кимеды. Он слил их с гладкими изгибами собственной магии. И там, где они пересеклись, река начала подниматься.
Концентрация поглотила Дакса. Но на краю сознания, он осознавал, что одновременно с повышением уровня воды Кимеда, также, передвигала выше их каменные пластины. Вершина ущелья – и зловещие, клубящиеся небеса – становились все ближе. Вскоре, усилия начали причинять ему боль, и все что он мог, это терпеть, превозмогая ее. Он чувствовал разрывы, вскрывающиеся в бороздах его мозга. Черные жилы – заполненные не пустотой, но чем-то более зловещим – начали затуманивать его зрение. Он услышал голос матери: Как ты мог меня бросить?
Пластина накренилась вбок, и Дакс пошатнулся, едва не соскользнув в бурлящую воду. Кимеда двинулась к нему, и ее каменная пластина расширилась, превратившись в мост через ущелье. Он встретился с
