понять не могу. Я всех менеджеров от средних до высших знаю в лицо. Ты, кстати, из немногих, кто носит форменный пиджак. Я и подумал, что ты новенький.
— А есть те, кто сразу менеджером приходит?
— Конечно. Из других фирм перебегают, либо трансфером.
— Как это, «трансфером»?
— Меняют, значит. Менеджера на менеджера или на другое должностное, или на деньги.
— А зачем так делают? Менеджер — он же везде менеджер.
— Ну ты темнота, Пьер. Бездушно ты к работе. Вот бывает, что человек умеет продавать, но не всё. У одного очень хорошо получается продавать компьютеры, он разбирается в них с самого детства, характеристики, там, … ядра, частоты. И логично, что работает в магазине электроники, где есть компьютеры. И делает успехи.
Пьер понимающе кивнул.
— А другой — продолжил Савелий. — разбирается в бытовой технике. В квартире чинит все сам, в бытовухе разбирается всей на отлично. Стиралки, там, печи, фены. Кулибин, одним словом!
— А он работает… — поддержал рассказ Пьер.
— А работает он в магазине компьютеров и периферии. Работает хорошо — умеет разобраться в деталях, вникнуть и продать. Но разве компаниям, а главное самим работникам выгоден такой расклад?
— Не знаю, честно говоря.
— Выгоден, но не совсем. И кто-то из директоров, узнав о ситуации, предлагает другому директору трансфер. Как в футболе. Просто меняют «игроков» местами. Оба менеджера продают еще лучше, неся большую прибыль и себе, и компании, и на Экономику плодотворно сказывается.
— Но есть же, наверно, и другие мотивы у менеджеров работать в таких компаниях, даже при одинаковых условиях оплаты труда? Близость к дому, например, или еще что-нибудь?
— А это абсолютно не важно, ведь это экономически верное решение, а логистика до дома — это мелкие издержки.
Пьер нахмурился и хотел было ответить, что помимо Экономики должен быть и здравый смысл, но опыт и два глотка правды в Экономсовете сыграли свою роль. Пьер промолчал, дабы опять не выглядеть мудаком, но уже в глазах Савелия.
— Экономика и деньги. Что может быть важнее? — самозабвенно продолжал Савелий
— Да… — многозначительно ответил Пьер, опустив глаза.
На этом провокационные речи Савелия не закончились. И он продолжил пытать Пьера своей приверженностью к государственной Экономике:
— А ты как считаешь, в нашем государстве Экономика развита хорошо или отлично? Можно ее, наконец, считать Великой Экономикой?
— Я думаю, она развита очень хорошо.
— А как тебе идеи Ригерта по развитию государства?
— Не знаю, не читал, честно говоря. — начал закипать Пьер, уже пожалевший о новом знакомстве.
Савелий чувствовал, что Пьер не разделяет его точки зрения, но пытается это скрыть. Получалось у него это отвратительно, поэтому Савелий его и допытывал, пытаясь понять, как Пьер мог стать за год менеджером, если не отдается делу полностью. Либо он очень хорошо образован и может себе позволить мыслить свободно, либо он джампер. Джамперов Савелий не любил.
Джамперов в Едином Государстве было не так много, так как нормой это не считалось. Трансфер не относился к джампингу, это была скорее взаимопомощь предприятий для роста общей Экономики. Джамперы же как раз эту экономику могли подорвать — из-за постоянной неопределённости, поисков и перемен такие люди не могли погружаться в дело и приносить прибыль, вырабатывая свою норму Родуенов. С учетом повсеместной нормализации выработки, способов получить полную зарплату было два — либо честно работать и выполнять норму, либо проводить «междусобойчики».
Это такой вид аналогичной взаимопомощи, только наоборот, в минимальных масштабах, подрывающий Экономику. Происходила взаимопомощь не на верхах, а в низах — работниками и покупателями. Идея была в том, что менеджеры по продажам продавали товар заведомо по максимально заниженной цене, а покупатели экономили свое время и не проводили никаких закупочных процедур, а просто платили Родуены, не взирая на условия поставок. Идея торговли в их процессе отсутствовала напрочь, были меньше налоги с покупок, что делало казну Государства худее, а целью такого «обмена» была лишь экономия сил и времени договорившихся. Такая работа подрывала идейную составляющую в компании — другие сотрудники, глядя на джампера, вслед за ним начинали халатно относиться к своим обязанностям, падал статус как конкретной должности, так и веса экономики в целом. Такого допускать было нельзя, и с джамперами пытались бороться вовсю идеологически настроенные менеджеры высшего звена, уличая их в халатности, либо отказывая в работе без объяснения причин, и такой работник через две недели неудачных поисков попадал под ЧН, как тунеядец. Смотрели на статью увольнения, историю работы, созванивались с прежним руководством, выясняя причины смены работы.
Савелий был таким идеологически настроенным старшим менеджером. Правда, он не был непосредственным начальником, но мог повлиять на увольнение, поэтому проверял и испытывал Пьера.
После еще нескольких вопросов, Савелий потерял терпение и спросил напрямую: «Почему ты уволился из Экономсовета? Я тебе не верю и не могу понять, каким работником ты будешь. Может ты джампер, которому важен только его карман?»
Пьера удивила такая прямота со стороны нового знакомого. И от своего удивления он, идейно настроенный прежде экономист, выпускник одного из лучших ВУЗов, наткнувшийся на такой эгоизм со стороны прежнего руководства, рассказал Савелию свою историю в красках. Про институт, идеи и предложения и про то, какой он, оказывается, мудак (по мнению Худомыслова), про философию и его настроения.
Савелий слушал внимательно и покачивал головой в знак порицания Худомыслова. Пьер закончил диалог, прикурил еще одну сигарету и замолчал.
Савелий тоже молчал, внимательно изучая Пьера. Он совсем по-другому взглянул на него после услышанного, потому что Пьер рассказывал это с такой болью и обидой в глазах, какую сыграть невозможно.
Они были, как будто, на разных берегах, но одной реки, и оба пытались ее очистить от грязи. Конечно, после первого знакомства рано было делать выводы, но по крайней мере ощущения были такими, что они далекие друг от друга, но родственные души.
Скорее всего, дело обстояло проще: они оба впервые встретили честного и не гнилого человека на своем пути…
***
Пьер помнил свой путь становления во взрослой жизни до мельчайших подробностей. Помнил Худомыслова и Мухорогова, Валена Дарка, Оливера Маклотта и даже начальников станций спецпоезда, хотя до сегодняшнего дня ни с кем больше не встречался.
Единственным человеком из воспоминаний Пьера, который до сих пор присутствовал в его жизни был Савелий Гофман — теперь уже его верный друг, наставник и помощник в «Ликвид Протекшн». С ним Пьер и разделил последние два года жизни и работы. Он — единственный, кому Пьер доверял свои философские рассуждения. Сава однажды даже помог Пьеру выбить очередную командировку, только
