беседу Мелоди и Пита полушепотом, пока Дилайла не отвлекла их.
– Ты думаешь, что у них был роман. У Мелоди и Пита?
– Ну конечно, – кивнул Персиваль.
В разговор вступил Гари, он говорил практически извиняющимся тоном:
– Конечно же мы не знаем Мелоди, но Пит всегда кладет глаз на симпатичных девушек. И не только на всяких пластмассовых дурочек. На самом деле, дело не только в…
Мы все вдруг подпрыгнули, услышав стук в дверь. Как бы подтверждая, что большие уши Флотсама и Джетсама были не только для красоты, они с лаем и рычанием помчались из кухни в гостиную и чуть было не потеряли равновесие. Они встали на дыбы и застучали по двери лапами. Ватсон тявкнул и забился подальше в угол.
Я взглянула на висящие на стене часы:
– Уже почти девять. Кто мог заявиться в такой час?
Я направилась к двери, Персиваль и Гари на всякий случай последовали за мной. Возможно, они запереживали скорее оттого, что собаки сошли с ума от этого стука, а не подумали, что это мог быть убийца, вежливо постучавшийся ко мне в двери.
– Тс-с. Вы двое. Все хорошо. – Я попыталась погладить Флотсама и Джетсама по головам, успокаивая их, но это только раззадорило их. Мне в буквальном смысле пришлось растолкать их ногами, чтобы заглянуть в глазок.
Как только я увидела с той стороны двери лицо, освещенное фонарем над моим крыльцом, пульсация моего сердца решила ускориться в такт с сумасшедшей командой корги.
Брэнсон.
Может быть, он всего-навсего был слишком занят и не смог сам приехать ко мне в больницу за показаниями, а теперь приехал объясниться, может, извиниться за то, что отправил вместо себя Сьюзан.
Снова напрасно попытавшись успокоить собак, я открыла дверь, что оказалось не такой уж простой задачей, поскольку эти двое продолжали стучать по ней лапами.
Брэнсон вошел в дом, его лицо исказилось болью от шума собачьего лая. Он посмотрел на меня, ничего не понимая, затем на Перси-валя и Гари, потом на собак и снова на меня.
– Они давно так кричат, или это только потому, что я пришел?
– Уже несколько часов. Хотя, после стука в дверь, они стали гавкать немного настойчивее.
Он нахмурился, затем посмотрел на собак.
– Замолчите! – он так громко выкрикнул команду, что перекричал даже самих собак, и Персиваль, и Гари, и я вздрогнули от неожиданности.
Флотсам и Джетсам заскулили.
– Я сказал, замолчите! – Брэнсон топнул ногой.
Корги немного постояли, дрожа, затем одновременно развернулись, как бы подтверждая, что у них одни мысли на двоих, и скрылись в собачьем лабиринте.
Обычно такое отношение к животным вызвало бы у меня приступ гнева. Но сейчас, хоть я и почувствовала за собой какую-то вину, мне вдруг полегчало.
– Господи боже, спасибо тебе.
– Ты пока присматриваешь за ними?
Я кивнула, почувствовав себя дурочкой.
Он медленно покачал головой, ясно давая мне понять, что я была козлом отпущения.
– Что ж, если вдруг так случится, что до того момента, когда очнется Поли, ты убьешь их, я прикрою тебя.
Мои дядюшки подошли ближе к нам, и Персиваль похлопал Брэнсона по груди, оставив свою руку на ней чуть дольше, чем было бы нужно.
– Красавец и укротитель драконов. – Он с понимаем подмигнул мне. – Держись за него, моя дорогая племянница, или я быстренько найду замену своему генералу. – Он взглянул на Гари, а затем произнес: – Предлагаю тебе сдать двух этих демонов. Ну в самом деле. – Он взял меня за плечо и быстро чмокнул в щеку. – Все, не будем вам мешать. Думаю, что вам ни к чему двое старых мужчин, портящих вам настроение. Кажется, на этих монстров наконец нашлась управа.
Гари последовал примеру Персиваля и поцеловал меня в щеку:
– Пожелай мне удачи. Твой дядюшка сегодня будет непреклонен. – Обернувшись из-за плеча, он помахал Ватсону и скрылся в темноте ночи.
Закрыв дверь, я повернулась к Брэнсону, думая, что он придумал какой-то умный комментарий про моих сумасбродных дядюшек. Но он стоял, скрестив руки, и серьезно смотрел на меня.
– Что такое? Что-то с Поли? Ему стало хуже?
– Нет. – Выражение его лица немного смягчилось. – Извини. Насколько я знаю, никаких изменений. Все так же в критическом, но стабильном положении.
Мне полегчало.
– Слава богу. – Вспомнив про правила приличия и про то, что с момента нашей последней встречи отношения между нами стали немного напряженнее, я показала рукой на диван. – Проходи, присаживайся. Хочешь чаю? – Я на мгновение заколебалась, раздумывая, не предложить ли ему бокал вина, но решила отказаться от этой идеи. Я была слишком уставшей и слишком вымотанной, чтобы спокойно думать, тем более о Брэнсоне. – Еще у меня есть кофе без кофеина.
– Спасибо, не беспокойся. Это не светский визит. – Брэнсон опустил руки, но остался стоять на месте, весь во внимании, даже не направившись к дивану.
Ватсон вывалился из-за угла и плюхнулся, прижавшись к моей ноге.
Я удивленно посмотрела на него. Я думала, что он будет раздражительно избегать меня все время, пока те корги не уберутся из нашего дома, а может, и еще очень долгое время после этого. Но Ватсон повел себя так, словно он солидарно занял мою позицию в каком-то деле. Словно он знал что-то, о чем я не подозревала.
Мое напряжение нарастало, и я обратилась к Брэнсону:
– Ладно, тогда, если это не светский визит, чем я могу тебе помочь?
Брэнсон несколько мгновений был в нерешительности, а в этот момент его зеленоглазый взгляд снова смягчился. Я прочитала в нем, что он с чем-то борется, но затем в его глазах выросла стена, и они стали твердыми, словно кирпич.
– Я знаю, что Сьюзан уже разговаривала с тобой. Я хотел зайти к тебе, чтобы повторить ее слова. Чтобы ты знала – полиция надеется, что ты позволишь нам расследовать это дело самостоятельно.
Я уставилась на него, ожидая какого-то продолжения. Но его не было.
Я также небыстро нашлась, что ответить.
Это была старая тема. Еще когда я только переехала в Эстес. Но мы с Брэнсоном уже прошли через это, давно прошли. До такой степени, что с недавнего времени порой даже ощущали себя партнерами, находящимися в определенных интересных отношениях.
– В чем подвох?
– Нет никакого подвоха. – Его голос не казался недружелюбным, но он сказал это в таком тоне, что было понятно, что это даже не обсуждается. – Это дело полиции. Тебе не нужно вмешиваться. Будь с Поли, продавай книги. Занимайся своим делом; а мы будем заниматься своим.
Мне стало невыносимо больно, я даже не ожидала,
