они прекратили эти дурацкие поставки. Да, дела в кампании сразу стали плохи. Но, по крайне мере, я больше не боялся проснуться в канаве или где-нибудь на дне океана из-за того, что Герман может что-то там узнать. — Михаил махнул Герману. — Помнишь, как ты постоянно был недоволен тем, что отец не позволяет тебе делать по-своему? Помнишь, ты потом винил его в том, что кампании конец? Что это он оставил тебя с кучей проблем, потому что не давал тебе делать по-своему? Но это же не так. Это же неправда. Холдинг держался только благодаря контрабанде. Только благодаря ей мы могли нанимать лучших специалистов, лучших моделей. Только благодаря деньгам, получаемым с контрабанды, мы могли тратиться на маркетинг, большие рекламные кампании. А потом… Потом всё и стало хреново, потому что наши расходы всегда превышали доходы. И ты этого не понял? Неужели ты сам этого не понял?
Все умолкли.
— Я… — Герман вздохнул. Замотал головой. — На самом деле… я всё знал. Я знал, в чём наша проблема, но до последнего верил, что смогу справиться без сокращений, смогу удержать кампанию на плаву со всем штатом. Не хотел, чтобы моё имя ассоциировалось с провалом. Я до последнего вёл этот грёбаный холдинг к суше, чтобы он не утонул прямо посреди океана. Но… но у меня ничего не вышло… Да, я знал, что происходит у меня за спиной. Ты рада? — обратился он к Диане. — Рада, что твой брат не такой уж и идиот?
— Да вы… — воскликнула Диана. — Вы психи грёбаные! Только поглядите на них! Все всё знали, но никто ни хрена не делал! Как такое только возможно! Ужас!
Стоя в стороне, я тихо повторила себе под нос.
— Ужас…
Глава 15
Герман.
— Ты всё знал?! — недовольно воскликнул Михаил, как только они с Германом остались наедине.
— Какая разница. Теперь уже не имеет значения.
— Как это, какая разница? Если всё знал, то почему мне не сказал?
— Не хотел подставлять тебя. Не хотел, чтобы отец всё понял. Помнишь крупную поставку в Стамбул? Самолёт должен был отправиться в Турцию, но каким-то образом оказался в Албании.
— Чёрт… — Михаил схватился за голову и присел в мягкое, кожаное кресло. — Так это твоих рук дело?
Герман уверенно кивнул.
— Проблема в том, что, как бы я не старался, сильно навредить отцу не получалось. Получилось только тогда, когда в кампанию пришла Лика. Лика действительно была профессионалом своего дела. Она провела маркетинговую кампанию, вследствие которой в салоны красоты начали наведываться служители порядка. Так сказать, обратили на нас внимание.
— Чёрт… — только сейчас осознавая, что к этому причастен Герман, Михаил постепенно осознавал, на сколько же он был слеп.
— Отец оставил холдинг через год, после смерти Лики. Но с поставками он завязал на полгода раньше. А знаешь, в чём проблема? Знаешь, в чём на самом деле самая большая проблема?!
Глядя на то, как Герман постепенно начинает злиться, Михаил непонимающе пожал плечами.
— В чём? — спросил он друга.
— В том, что это он виноват в смерти Лики!
Ещё чуть-чуть и Михаил потерял бы дар речи. Однако, ему хватило сил, чтобы произнести:
— Что?
Герман немного успокоился. Он уже успел найти виски в одном из ящиков. Отыскав и бокалы, мужчина разлили напиток.
— Выпей, — сказал Герман, протягивая бокал Михаилу. — Думаю, ты тоже будешь удивлён от того, что я собираюсь тебе рассказать.
Михаил повиновался. Он сделал жадный глоток и скривился. Некоторое время он сидел со сморщенным лицом, обильными выдохами пытаясь избавиться от излишнего послевкусия.
Наконец он пришёл в себя.
— Ну говори, — потребовал он наконец.
Герман присел в кресло напротив, закинул ногу на ногу, сделал небольшой глоток и заявил:
— В машине должен был оказаться я. Эта ловушка предназначалась мне. Отец хотел убить меня.
— Твою же… — только и смог произнести Михаил, после чего сделал очередной глоток.
— А знаешь, что самое смешное? — Герман усмехнулся, внимательно изучая напиток, осевший на дне. — Самым смешным во всей этой ситуации оказался его звонок. Он позвонил мне после похорон Лики. И знаешь… я даже ответил. Он заявил, что ему жаль. У него был такой голос, что я даже поверил ему. Подумал, может в нём всё же есть какая-то капля человечности. Я тогда ещё не знал, что ловушка предназначалась мне. Он раза три повторил, что ему жаль. И только на четвёртый раз сказал, что её не должно было быть в машине. Я уже тогда начал подозревать неладное. Решил уточнить, что он имеет в виду. А он сказал, что должна была умереть не Лика. Умереть должен был я. Представляешь? Так и сказал? Представляешь, каково это знать, что твой собственный отец, каким бы отвратительным человеком он ни был… каково это знать, что он хочет тебя убить? Не просто так — на словах. Нет. Каково это знать, что твой отец не просто хочет тебя убить… а уже пытается это сделать? Ты представляешь? Вот именно! Никто не представляет. Даже я не до конца верю в то, что это правда… Думаешь, почему у меня крыша едет последние несколько дней? Потому что я узнал, что этот человек — ублюдок, который породил меня, и который хотел меня уничтожить, — теперь мёртв. Я просто… Просто расстроен, что жизнь сделала то, что должен был сделать я сам. Это я должен был прикончить его! Но… раз уж жизнь распорядилась иначе, решила, что я не должен марать руки… Пусть так и будет. Только вот… теперь я должен сделать всё, чтобы стереть с лица земли всю память об этом человеке.
Осушив бокал, Михаил отставил пустую посуду на стол. Герман жестом указал на бутылку виски, предложив другу налить самостоятельно. Недолго думая, Михаил налил.
— И что? И как теперь собираешься действовать дальше? — спросил Михаил, сделав очередной глоток.
— Дальше… Дальше я собираюсь уничтожить всё, что осталось от отца, а затем зажить спокойной жизнью.
— И как ты собрался уничтожать?
Герман улыбнулся.
— Сегодня, мы познакомились с сестрой
