с единственным амулетом, а с многими.
В этом уже прослеживалась какая-то система. Закономерность, которая даже немного пугала тем, что казалась мне сверхъестественной. Это просто не могло работать. Но оно работало.
— Выходит, вы отсеиваете всех неудачников и берёте только тех, у кого ничего не взорвётся? — уточнил я, как бы невзначай.
— Всё так и есть, — осклабился Среброкинс. — Ты всё верно понял, партнёр. Пошли уже, проведу тебя в приличную гостиницу. Тебе же надо где-то находиться, пока я всё не утрясу насчёт встречи?
— Приличную гостиницу? — не поверил я гоблину, и не зря.
— Ага, — ухмыльнулся гоблин. — Вообще-то, таверну. Жратва там хуже некуда, а пить я вообще ничего не рекомендую. Пронесёт!
— И это называется «приличная гостиница»?!
— Зато владелец самолично тебя среди ночи не обнесёт, — отмахнулся Среброкинс. — Уж поверь моему слову, это что-нибудь, да и стоит. Гостиница пользуется немалым спросом.
— Понял, — с учётом упомянутого, я был готов с гоблином даже согласиться. — Хозяин, получается, честный тип?
— Старый просто, — пожал плечами торговец. — С больными коленями, ну его этот грабеж, ты не находишь? Вот мы, кстати говоря, и пришли… дальше я думаю, ты сам разберёшься. Как договорюсь с Звономуцом о встрече, сразу к тебе.
* * *
Внутри я почти сразу же задохнулся от витавшего в зале сивушного запаха и дыма каких-то курительных трав. Не обращая внимания на сидящих по углам тёмных личностей, я сразу направился к сидящему у прилавка сморщенному гоблину, в котором заподозрил владельца сего заведения. Тот уже довольно осклабился частично отсутствующими зубами, при виде вышагивающих прямо к нему монет, бренчащих в моём кошельке.
— Четыре серебряных ночь, остроухий, — довольно потёр лапы гоблин, не позволив мне обронить и слова. — Жрать будем?
— Нет, — прорычал я, стараясь не показать, как я опешил от местных расценок. В Стратхольме на эти деньги можно было месяц не только снимать комнату, но и нормально есть. Мысль о том, чтобы здесь ещё и еду заказывать, надолго поселится теперь в моих самых жутких кошмарах.
— Пить? — всё же уточнил гоблин, с той же скабрезной ухмылкой. Я отчаянно завертел головой, яростно сверкнув глазами.
— Смотри, многое теряешь, — хозяин гостиницы вздохнул. — Бражку я самолично настаиваю на местных грибах и навозе, тролли от неё в восторге. Просто уписываются с неё, хе-хе. На эльфов тоже хорошо должно работать.
— Спасибо, не надо.
— Тогда твоя комната вверх по лестнице, первая дверь налево. И проваливай скорей, остроухий. Тут ваши «друзья» уже за добавкой пожаловали…
И тут вдруг меня кто-то толкнул в плечо, да так что я едва на навернулся на пол таверны. Яростно оглянувшись в поисках обидчика, я обнаружил скалящуюся прямо мне в лицо, синекожую рожу горного тролля. Из его рта торчали массивные бивни, расписанные красной краской, а жёлтые острые зубы можно было пересчитать на осклабившейся морде.
Дождавшись, пока в моих глазах не появится осознание, кто передо мной стоит, тролль тут же оскалился ещё шире и харкнул мне прямо в лицо, громко загоготав.
Всё действие не заняло и мгновения, так что я едва успел почувствовать на своей коже зловонную слюну, когда в ладонь уже легло плетение воздушного порыва…
Стоящие за спиной тролля, другие синекожие громилы разразились громоподобным смехом, который мгновенно оборвался. Всю толпу смело с места вместе со стоящими посредине зала дубовыми столами и скамьями. В моих ушах забил гул ветра… а затем вся мерзкая компания столкнулась со стеной таверны, к счастью, выдержавшей испытание.
Тролли растянулись по полу, тут же сделав попытку встать, несмотря на очевидно полученные переломы. Живучие твари отращивали палец за неделю, и переломанными рёбрами их точно нельзя было ошеломить. В их чёрных глазах пылала жажда убийства, да и в моих тоже.
Эльфы и тролли сотни лет резали в лесах друг-дружку, а большинство эльфов в детстве натурально пугали тем, что тролль придёт, похитит маленького эльфа и съест. Во всём этом наиболее примечательным было то, что родители ничего не сочиняли.
— Никаких драк в моём заведении! — внезапно заорал со своего места старый гоблин, поспешно приподнимаясь с места. В мою грудь ударил лёгкий ветерок магического воздействия, пытаясь продавить щит маны, но лишь впустую развеялся. Поглотив часть моего резерва маны… что отдалось мне лёгким уколом под сердце.
Тут же придя в здравый ум, я отступил назад, готовый в случае чего сражаться уже со всеми. Троллей, впрочем, от магического воздействия хозяина таверны смахнуло с места и вновь прижало к стене здания. Не столь впечатляюще, как от моего порыва воздуха, но достаточно, чтобы поубавить у последних пыл.
— Угомонились!? — рявкнул старый гоблин, яростно переглядываясь между мной и троллями. Со стороны последних, один из громил выпрямился и бросил в мою сторону зловещий взгляд.
— Ты перепутал, Кель-Талас в другом месте, сладкий окорочок, — осклабившись, произнёс тролль. Из его глотки, к моему неописуемому удивлению, донёсся правильный талассийский, пусть и с сильным акцентом.
— Я у тебя направление не спрашивал, животное, — огрызнулся я, также на эльфийском.
— Разбирайтесь за пределами моего заведения, — прошипел гоблин, недобро разглядывая нас исподлобья.
— Мы разберёмся, — сумрачно пообещал ему тролль, и двинулся в сторону выхода. Дождавшись, пока остальные выйдут, он в последний раз обернулся и бросил на меня многообещающий взгляд. — Даю тебе срок свалить в свой Кель-Талас до завтра, ублюдок. Делай свои дела и вали. Иначе твоими жареными ушами мы ещё закусим, ха-ха…
Осклабившись напоследок, тролль развернулся и вышел из таверны. Я невольно издал короткий смешок, взглянув удаляющемуся троллю в спину. «До завтра?», значит?
— Завтра меня и так уже здесь не будет, — проворчал я вслух. — Считай, что тебе повезло, и сам ты — ублюдок.
— Ну раз не будет! — вмешался в разговор хозяин таверны, встав прямо передо мной. — То и вали уже в свою комнату, остроухий и не отсвечивай больше. Достали уже эти разборки, я просто не могу уже…
— Это я и планировал сделать с самого начала! — проворчал я, но не преминул последовать доброму совету.
Я поднялся в комнату без всяких приключений, для разнообразия, и едва не выломал по оплошности входную дверь.
Петли держались на честном гоблинском слове, если такое существует. Жалкая щеколда на двери не позволила бы ей открыться, разве что, от взрыва смеха при виде этого вот, всего. Причиной смеха, понятное дело, была денежная сумма, которую я отвалил за клоповник. Четыре серебрушки, будь оно всё проклято.
Плюхнувшись на кровать, я раздраженно выругался. Поскорее бы уже Среброкинс договорился о встрече — это место действовало мне на нервы и пробуждало жажду убийства. Тем более, что
