Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
лезу в ее жизнь.
– А мы можем пойти завтра в зоопарк? – вдруг спросил Тедди, и даже голос у него стал светлее.
– Может, сходишь с Глорией?
– Ты никогда не водишь меня в зоопарк. – Он крепче прижал к себе Банни. – Я с мамой пойду.
Мой сын заявил это так решительно, как будто последней недели и не бывало, или нам все приснилось. У меня чуть не разорвалось сердце.
– Ты понимаешь, что мамы больше нет, Тедди?
– А ты говорил, что видишь ее, – выкрикнул он пронзительно, и в его словах звучала неумолимая логика маленького ребенка. Но это была моя вина, я не сумел объяснить ему, что мама умерла. Когда он плакал, я утешал его мыслью о том, что можно сохранить образ того, кого любишь, в своем сердце и видеть его как живого, хотя его и нет рядом. Глупо было надеяться, что мальчик неполных четырех лет от роду справится с такой сложной идеей; я и сам не справляюсь.
– Мы же сегодня провожали ее в церкви, Тедди, – напомнил я как можно мягче.
– Угу.
– Пора возвращаться в кроватку.
– Я не устал.
– А как же Банни? Он-то хочет спать или нет?
Тедди внимательно посмотрел на ушастого друга.
– Ты устал, Банни, – сказал он немного удивленно, словно пушистая зверушка ему ответила.
Я уложил обоих в кроватку и принес Тедди попить.
– Хватит приключений на сегодня, – сказал я. – Сладких снов.
– А где мама теперь? – спросил сын.
Мое сердце опять пропустило удар.
– Не знаю точно, Тедди, но там, где она теперь, очень хорошо. Лучше, чем здесь. – Раньше я никогда не мог понять, почему взрослые говорят такие банальности детям. А тут вдруг понял: мне нечего больше предложить сыну.
Глава 12
Дейрдре
В восемь утра я уже была в 17-м округе, на Восточной 51-й улице, и ждала Луиса Вильяверде, того детектива, чьи слова о смерти Каро цитировала газета. Мои контакты с полицией ограничились тем, что они сообщили мне о смерти сестры, а опознанием тела и другими формальностями занимался кто-то другой – скорее всего, Тео.
Вильяверде приветствовал меня зубастой ухмылкой. Лет ему было около тридцати пяти, кожа оливковая, глаза темные. Невысокий рост при мускулистом сложении, кривоватый нос и шрамы на лице делали его похожим на бывшего боксера.
– Как держитесь? – спросил он.
– Вчера похоронили, – ответила я. – Тяжело.
– Со скоропостижной смертью всегда трудно смириться. Особенно когда умирают молодые, как ваша сестра. Чем я могу помочь?
– Я хочу поговорить с вами о деле.
– Каком деле? – Он скептически посмотрел на меня.
– Мы можем побеседовать с глазу на глаз?
Так мы оказались в комнате для допросов, где сели друг против друга за металлический стол на металлические стулья.
– Это чтобы граффити не рисовали? – вырвалось у меня при взгляде на металлическую крышку стола. Сразу вспомнился другой стол, деревянный, за которым меня допрашивали в пятнадцать лет; он был покрыт вязью инициалов и отборных ругательств в адрес копов.
– Нет, чтобы клопы не ползали, – ответил Вильяверде. – Так о чем вы хотите со мной поговорить?
– Как идет расследование?
– Никакого расследования нет. – Он посмотрел на меня озадаченно. – Ваша сестра скончалась от сердечного приступа, если говорить по-простому. К сожалению, болезнь сердца развилась у нее еще во время беременности.
– Какая болезнь? – Теперь озадачена была я, но меня вовремя озарило. – Погодите, это вы про давление, что ли? Когда она носила Тедди, у нее было высокое давление. Но после родов оно вошло в норму.
Коп пошелестел листками на своей желтой дощечке.
– А вот ее доктор утверждает, что не совсем. Аритмия стала ее постоянной проблемой. Видимо, ваша сестра просто никому об этом не говорила. Даже ее муж не знал. И отец.
Я впервые в жизни услышала о том, что у Каро были проблемы с сердцем.
– Поверить не могу, чтобы все было настолько серьезно. Она бы сказала.
– Она жила бы и дальше, если б не ударилась головой, – продолжал Вильяверде. – Считается, что сотрясение мозга влияет только на мозг, но оно затрагивает и сердце. Учащаются сокращения. Конечно, то, что случилось с вашей сестрой, – это трагедия, но мы убедились, что с причинами смерти все чисто; значит, дальше уже не наше дело.
– Но откуда вы знаете, что все чисто? – накинулась на него я. – Почему не было вскрытия?
– Послушайте, люди почему-то считают, что в полиции вскрывают всех покойников подряд, – возразил Вильяверде. – На самом деле вскрытие обязательно только при насильственной смерти. Во всех остальных – по желанию семьи покойного. Мы предлагали; муж вашей сестры ответил «нет».
Конечно, Тео отказался. Теперь, что бы он ни сделал с Каро, все осталось в тишине и тайне.
Я вытащила распечатку письма Каро.
– Вчера я получила от сестры письмо. Она писала его прямо перед смертью. Вот, прочтите, – я подвинула листок к нему.
– Вы получили это вчера? – Он недоверчиво приподнял бровь. – Но ведь она умерла неделю назад.
– Каро устроила так, чтобы письмо ушло только в случае ее смерти.
– Откуда нам знать, что это она писала? В Сети сейчас что угодно можно подделать.
– Никто, кроме моей сестры, не мог оставить таких указаний на наше с ней прошлое.
Детектив еще раз пробежал глазами листок.
– Она называет вас Додо. Это прозвище?
– Так меня звали, когда я ходила в детский сад. Ее – Каро, а меня – Додо. – Полицейский, по обыкновению, сосредоточился на самом неинтересном. – Но главное не это. «Я часто думаю о маме и о том, как не хочется верить, что и тебя постигнет судьба одного из родителей, пока это не случится». – Я перевела дух. – Это фраза из письма, которое много лет назад написала наша мать. Увидев ее, я сразу поняла, что это сообщение от сестры. Потому что на свете нет больше никого, кто знает все об этом.
– О чем «об этом»?
Мне было бы легче раздеться перед ним до трусов или сигануть в окошко, чем рассказать ему правду. Но выбора у меня не было.
– Наш отец бил нашу мать. Ругались они постоянно, скандалы часто переходили в драки. Особенно если он напивался, что в те времена случалось нередко.
– Вы обращались в полицию?
Я расхохоталась, но тут же оборвала смех.
– Нет, мы с Каро должны были делать вид, что все нормально. В нашей семье не считалось большим грехом, если отец поднимал руку на мать, зато рассказать об этом чужим было бы настоящим преступлением. – Мои родители иммигрировали в Штаты из Северной Ирландии; для них не было ничего важнее, чем их драгоценный кодекс молчания.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
