так же, как если бы они говорили мне остаться.
Не в этот самый момент, но, может быть, только может быть… остаться в его жизни.
Когда он поворачивается, его нога пинает сумку, которую я оставила для него на земле, и снова на его лице появляется замешательство, когда он переводит взгляд с сумки на меня.
— Я принесла тебе немного свежеиспеченного хлеба из пекарни, а потом решила добавить к нему немного сыра и вина. — Я сглатываю, пытаясь смочить пересохшее горло. — Как я уже говорила ранее, это для того, чтобы извиниться и поблагодарить тебя. Ты знаешь… — Взмахом руки я указываю на воду позади меня. — За то, что спас меня.
На этом я разворачиваюсь и оставляю его стоять там, у входной двери. Лучше оставить его обдумывать все в одиночку.
Кроме того, я чувствую себя немного взволнованной, и я не совсем уверена, что делать с его действиями или моей реакцией на него, если уж на то пошло. Я вообще не чувствовала угрозы, что, учитывая обстоятельства, должно было произойти, не так ли?
Это просто… я не знаю. То, что он схватил меня за шею, казалось притворством. Рассчитанный ход, чтобы попытаться отпугнуть меня. Ничего больше, чем это.
Может быть, он, действительно, изменился?
С другой стороны, может быть, он просто боится снова потерять контроль, поэтому отталкивает меня до того, как это когда-нибудь произойдет?
Я протягиваю руку и прикасаюсь пальцами к тому месту, где его теплая рука была обернута вокруг моей шеи. Кожа все еще покалывает, как будто на кончиках его пальцев содержался токсин, который остался на мне, и моя кровь продолжает пульсировать по венам, как будто я все еще стою всего в нескольких дюймах от него.
Меня беспокоит, что я не могу получить о нем четкого представления. Но я думаю, что больше всего меня беспокоит то, что я чувствую, что мне вообще не должно быть до него дела. Я не должна хотеть быть его другом и делать его менее одиноким. И я, определенно, не должна испытывать к нему физического влечения, ни в коем случае.
Я так погружена в свои мысли, что не замечаю Тани, сидящую на моей задней веранде, пока не поднимаюсь по ступенькам.
— О!
Я быстро оглядываюсь, задаваясь вопросом, видела ли она, где я была, но я понимаю, что она никак не могла ничего увидеть с того места, где она сидит.
— Так вот как ты поддерживаешь свой зад в таком хорошем состоянии.
— Хм? — Я подхожу и сажусь на стул рядом с ней.
— Твоя задница. Прогулка по песку, действительно, полезна для этого.
Я издаю нерешительный смешок, все еще выбитая из колеи тем, что только что произошло с Джейкобом.
— Да, я думаю.
— Что с тобой такое? — Спрашивает Тани, очевидно, заметив мое странное поведение.
— Хмм? О, ничего.
— Оу. Твоя мама снова доставляет тебе неприятности? Сколько раз она звонила на этой неделе?
— На самом деле, только один раз, — соглашаюсь я с тем, в чем, по ее мнению, заключается проблема, и пытаюсь сосредоточить свой разум на том, что происходит здесь и сейчас. — Но я чувствую, что, вероятно, мне следует позвонить ей и помириться.
— Ну, ты лучше меня. — Она хватает прядь своих волос и начинает заплетать ее в косу. — Моя мама укажет на какую-нибудь глупость, которую я сделала, и тогда я буду слишком упряма, чтобы разговаривать с ней целую неделю. — Она смеется над собой и откидывает голову на спинку стула, продолжая заплетать косу.
Честно говоря, когда дело доходит до моей мамы, я немного шокирована тем, что она позвонила всего один раз на этой неделе. И еще больше тем, что я вообще ничего не слышала от своего отца.
Он не из тех людей, которые просто позволяют, чтобы людям все сходило с рук, когда они делают что-то, что ему не нравится. Я почти уверена, что он прибегнул к какому-то сомнительному поведению, чтобы получить то, что он хочет, и добиться своего в своих деловых отношениях. Я бы не удивилась, если бы он сделал то же самое в других сферах своей жизни. Многие люди его очень боятся.
Я его точно не боюсь. Я просто не хочу, чтобы он приходил сюда и пытался заставить меня уйти с ним, потому что я, действительно, этого не хочу.
— О, я чуть не забыла тебе сказать. Есть пара парней, которые хотят пригласить нас куда-нибудь выпить. — Она снова смеется, когда видит скептическое выражение на моем лице. — Ладно, ладно, итак, один из парней, который мне вроде как, действительно, нравится, и он сказал, что приведет друга, если я захочу прийти с тобой. И я хочу привести тебя. Что ты скажешь?
— Э-э, я не знаю, Тани.
— Давай. Это просто для того, чтобы выпить. На тебя абсолютно никто не давит, чтобы ты делала что-то еще, кроме этого. Я знаю, что ты сейчас не ищешь парня, но тебе, действительно, нужны друзья. Сделай это для меня, пожалуйста? — Она складывает руки под подбородком и надувает губы, вызывая улыбку на моих собственных губах.
Я вздыхаю. — Ладно, неважно. Только для тебя.
— Ура! — Она поднимает косу, которую только что заплела, и машет ею передо мной. — Я что-нибудь придумаю, чтобы мы все были свободны.
— Где ты вообще встретила этого парня?
— У него была работа в городе, и он зашел в «Большую Пятерку» позже, когда я работала. Он живет в двадцати или тридцати минутах езды отсюда.
Я киваю головой. Я должна была догадаться, что она встретила его в баре.
Через несколько минут мы с Тани заходим внутрь, и в итоге я готовлю нам жаркое на ужин. Наша дружба развивалась быстро, и я чувствую себя довольно комфортно рядом с ней, сумасшедшей и все такое. Она из тех друзей, о которых я всегда мечтала.
Тани продолжает развлекать меня своими безумными историями, пока мы едим, но я не могу избавиться от мыслей, которые время от времени возвращаются к мужчине на пляже в течение всего вечера, и задаюсь вопросом, съел ли он что-нибудь из продуктов, который я ему принесла.
Глава 8
Реми
Вероятно, это не очень хорошая идея. Теперь эти слова мне так знакомы. Я знаю, что в последнее время часто повторяю их, и все же, кажется, они меня совсем не останавливают.
Луна отражается в океане, как гигантский световой маяк, освещающий темноту внизу. Крошечные проблески света рассеиваются по горизонту, когда вдалеке проплывают корабли и рыбацкие лодки.
Я не
