вызывая помериться силами во взглядах.
Мара ощутила, как ее передернуло. Внутри вновь всколыхнулось дурное чувство, переворачиваясь в животе колючими ежиками.
Марина отступила от стены, отводя глаза. «Надо уходить», — твердо прозвучало у нее в голове.
Она успела развернуться. Но сделать хотя бы шаг было уже не суждено. Перед ней стоял Денис. Возникший из ниоткуда, один на один с ней.
Марина даже не вскрикнула, утопив голос в поражении оборвавшегося вдоха.
— Что, приглянулись акварельки?.. — спросил он. — Да, на мой взгляд, здесь есть неплохие.
Он увидел, что глаза Марины снизу вверх устремлены в его зрачки, а ее губы не шевелятся, омертвев от сжатия, такой он стоял перед ней неожиданный и реально стрёмный.
Денис усмехнулся ее выражению лица.
— Знаешь, а ведь тебе повезло, что ты встретилась лично со мной. Такой шанс выпадает немногим. Можно сказать, наши звездочки совпали на темной палитре ночи. Тебе так нравится?.. Я люблю это сравнение, оно отвечает чему-то во мне глубинному. Ну что молчишь?.. Сразу видно, что с мужчинами ты разговаривать не умеешь.
Марина не смогла ему возразить. Она слышала его голос и, будто покачнувшись, упала в туман. Биение сердце успокоилось, изменившись на сильную тяжесть, перекачивающую кровь мощными редкими ударами. Пусть она не умела говорить с мужчинами, и потому оставалось только, схватившись за голову, привалиться к стене. Но случай грозил выйти смехом: в этот раз она просто разучилась разговаривать и молчала совсем!..
— Но я по этому поводу издеваться не буду, не волнуйся, — продолжал он. — Более того, я считаю, что все не так уж плохо, как могло быть. Если бы я был твоей лакмусовой бумажкой, то тебе бы пришлось больно и грустно. Но я тут не для того, чтобы вредничать и самоутверждаться, я не такой, мне этого не надо. Да и ты для девушки, которая всему училась сама, в некоторых моментах выглядишь интересно. А интерес — это самое главное, что может быть в тебе, это уж точно, я тебе скажу. Вот только объясни мне, почему от тебя ну так и попахивает сильно протухшей крысятинкой?.. Это не порядок, совсем не порядок.
Его взгляд был направлен прямо в ее глаза, и язык Марины не поворачивался, и душа не верила в реальность происходящего. Слова были непонятны, как заклинания или иероглифы, но Марина внимала, нутром чуя скрытый в хитросплетениях странных фраз смысл. В сердце, помимо разума, они проходили в нее, задерживаясь внутри.
— Но и это ничего, можно переделать быстренько. Я-то знаю, что лед не по вкусу тем, в ком пылает настоящее пламя, — проговорил он. — Хочешь?..
Глазами и вопросом, тело Марины облекло дымкой, проникая по всем костям и сосудам, до самого скрытого, поднимая неслаженное чувство, недоступное для мозга. Внезапно все внутри перевернулось мешающим восприятию, незнакомо сильным ощущением, выталкивая всю ее с ног на голову, закружив дыхание, обжигая новой для нее силой. Нестерпимое, выламывающее, заставляющее все завертеться вокруг себя, перенаправляющее все стрелки на себя.
И Марина скорее узнала, чем увидела, что сейчас случится то, что должно было случиться. Она поверила теперь, что должно. Денис подался к ней, чтобы обнять, и она, не возражая ли, то ли стояла, то ли шла к нему сама. Когда в комнате раздался крик.
Отрезвляясь звуком собственного визга, перемешавшегося с его ударившим чуждостью и неприязнью голосом, Марина отступила, врезаясь спиной в стену из-за пронзительного удара в грудной клетке. Волна воздуха долбанула в отключившийся лоб, заставляя видеть, как во сне, чувствовать, что что-то вершится вовне. Как за завесой, она увидела отпрянувшего Дениса, который корчился от боли, сжимая кисть руки и ругаясь страшными словами. Не отсчитав долей секунды, сердце Марины екнуло во втором ужаснейшем ударе, на этот раз в самой глубине ребер. Подскочив двумястами ударами, пульс внезапно ожил, возвращая все в ней вспять, как было.
Марина так и не смогла понять, кто кого ударил, Денис ее или она Дениса. Словно вскочившая после сна по звону будильника, услышала в себе только одно слово: беги!
Не дожидаясь, пока Дэн очухается и передумает заискивать с ней, она кинулась к двери, неосторожно задев его бедром.
— Стоять, б…! Кому сказал!.. — обнажил все его благие намерения прохрипевший голос. Но и ей уже ничего не стоило врезать ему локтем и, вывернувшись, с размаху вылететь в коридор.
— Ты что, совсем?! — послышалось у нее над ухом.
Прерывая одну явь другим сном, Марина подняла перепуганные глаза и увидела, что на нее в упор смотрит Аня. Оказалось, что, выскочив из комнаты как ошпаренная, Мара сходу наскочила на подругу и, видимо, попыталась пробежать дальше, пройдя сквозь нее.
— Быстро! Пойдем отсюда! — Марина схватила девушку за руку.
— Никуда я не пойду! Если ты не в адеквате, то я никуда не собираюсь!.. — Анна дала отмашку, ее голос исказился плохо сдерживаемой злобой.
— Да?! Ладно!.. — наконец взорвалась Марина. — Если тебе нравится, когда тебя обзывают шлюхой и лапают первые встречные, оставайся!.. Желаю удачи!..
С откуда-то взявшейся силой, Марина со всей болью и обидой двинула Ане в плечо и протиснулась мимо. Она даже не знала, как ей удалось с первого раза открыть оказавшуюся незапертой дверь. Угоревшая от эмоций, Мара рванула из квартиры и побежала вниз по лестнице.
— Мар!.. Подожди!..
Она слышала сзади голос Ани и топот ног за своей спиной, но это ее не остановило. Не оглянувшись, Марина нырнула в промозглость ночного двора и, не задерживаясь, помчалась домой. Тошнота ее усилилась до самого предела и, уже зажимая рот руками, Марина с грохотом двери прыгнула в свой родной подъезд.
Глава 5
Когда Андрей поднял глаза, в них отразилось темное московское небо. На слое чернильной синевы маленькими точечками белели звезды. Стены монастыря мягко освещались рассеянными лучами искусственной подсветки.
«Сколько времени прошло?..» — подумал ангел, оглядываясь по сторонам.
В самом деле, он впал в такую глубинную задумчивость, что совсем потерялся во времени и пространстве. Кругом по-прежнему темнели мощеные дорожки, каменный ангел молился, поднимая глаза к небу, а выщербленный перед храмом асфальт добавлял пейзажу современной несуразности. Ничто не выдавало изменений в спокойном дыхании обители, тихой и размеренной жизни женского монастыря.
На секунду Андрей испугался. Сколько он мог пробыть в этом отстраненном от мира состоянии?.. Как бы не пропустить таким образом, десяток, а то и другой вёсен!.. Ангельский мир уже знал подобные прецеденты, когда бесплотные духи удалялись, чтобы подумать, и возвращались лет через пятнадцать,
