Река здесь имела в ширину около 80 сажен, половина из которых была мелкой. Пока было мелко, все шло хорошо. Лошади шли одна за другой, их направляли солдаты. Но когда пошла глубина, одна из льдин врезалась между лошадьми, они сбились и начали кружиться на месте, а трех лошадей течением начало уносить в море. Солдаты растерялись, а Пржевальский, переправившийся раньше в лодке, ничем не мог им помочь. Наконец они вывели на берег первых четырех лошадей, и на лодке бросились за теми, которых унесло течением. Совершенно изнеможенные, эти лошади едва болтали ногами и наконец одна из них погрузилась на дно; две же другие с большим трудом были подтащены к отмели и выведены на берег.
Сильно озябшие, все лошади дрожали, как в лихорадке, так что их пришлось сначала водить около часа, чтобы согреть и обсушить. Однако потом лошадей все же завьючили и к вечеру пришли на устье реки Цыму-хэ, в небольшую деревню Шкотова с шестью дворами и 34 жителями.
Казалось бы, после такой передряги любой бы воспользовался возможностью спокойно отдохнуть. Но не Пржевальский! Кипучая энергия этого человека просто поражает!
«До последнего времени Цыму-хэ была главным притоном всякого сброда, который приходил к нам из пограничных частей Маньчжурии. Богатые земледельческие фанзы, здесь находившиеся, снабжали жизненными припасами промышленников золота и ловцов капусты, а на зиму для развлечения этого люда открывали у себя игорные дома.
Одна из таких фанз находилась возле самой нашей деревни, а так как я пробыл здесь целые сутки, то нарочно отправился посмотреть, каким образом играют китайцы.
Когда я пришел в фанзу, то был уже первый час дня и игра шла в полном разгаре. На нарах, обведенных вокруг стен, стояло семь столиков, и за каждым из них сидело по четыре китайца в своем обыкновенном положении, т. е. поджав под себя ноги. Один из них играл в кости, а другие в карты, которые по форме гораздо меньше наших, с изображением каких-то каракуль.
Все играющие курили трубки и без всяких разговоров вели свое дело, так что в фанзе, несмотря на большое число людей, весьма говорливых в другое время, теперь была совершенная тишина. Действительно, замечательно хладнокровие, с которым китайцы делают даже последнюю ставку. Ни голос, ни выражение лица не выдают той внутренней борьбы, которая происходит у всякого игрока в подобном случае.
Среди играющих на особом столе сидел писарь, сводивший все счеты и писавший расписки тем манзам, которые, проиграв наличное, играли уже в долг.
Китайцы вообще страстные и притом азартные игроки, так что многие из них проигрывают все свое состояние. В этой же фанзе находился один такой манза, который проиграл сначала деньги, потом хлеб, наконец, фанзу и поступил в работники.
Обыкновенно игра начинается часу в десятом утра и продолжается до полуночи, а иногда и всю ночь, если игроки уже слишком азартные. Сам хозяин не играет, а только берет с присутствующих деньги за продовольствие и право играть в его фанзе. Таким образом, он самый счастливый из всех играющих, так как, ничем не рискуя, зарабатывает порядочный куш денег».
Будучи опытным и очень удачливым игроком, Пржевальский точно подмечает и особенности игры, и особенности китайского национального характера — для этого ему хватает буквально пары часов после долгой и трудной дороги!
От устья Цыму-хэ путь экспедиции лежал к реке Шито-хэ, откуда тропинка, и без того весьма плохая, стала почти совершенно незаметной, в особенности там, где она шла по лугам или по горным падям, в которых уже лежал снег. Следуя без проводника, Пржевальский сам определяет маршрут по компасу и карте, составленном Генштабом и расспросам местных жителей. Насколько это было непросто, можно судить по этим строкам:
«Затем манза обыкновенно идет показать самую тропинку, которая начинается у его фанзы.
Но какова эта тропинка, в особенности там, где она вьется по густым травянистым зарослям лугов! Ей-ей, всякая межа между десятинами наших пашен вдесятеро приметнее подобной тропинки, по которой только изредка пробредет манза или какой-нибудь другой инородец, но измятая трава тотчас же опять поднимется и растет с прежней силой. Положительно, можно держать какое угодно пари, что новичок не пройдет, не сбившись, и трех верст по большей части местных тропинок — этих единственных путей сообщения в здешнем крае.
Вот идешь, бывало, по тропинке, указанной китайцем. Прошел версту, другую, третью… Хотя и не особенно хорошо, но все-таки заметно вьется дорожка то между кустами, то по высоким травянистым зарослям падей и долин. Вдруг эта самая тропинка разделяется на две: одна идет направо, другая налево. Изволь идти, по какой хочешь! Помнится, китаец что-то бормотал в фанзе, может быть, и про это место; но кто его знает, о чем он говорил. Посмотришь, бывало, направление по солнцу или по компасу и идешь по той тропинке, которая, сколько кажется, направляется в нужную сторону. Так как я шел всегда за несколько верст впереди своих лошадей, то обыкновенно клал на таких перекрестках заметки, всего чаще бумажки, которые указывали товарищу и солдатам, куда нужно идти. Правда, впоследствии несколько раз случалось блуждать, даже ворочаться назад, или, что еще хуже, пройдя целый день, вновь выходить на прежнее место, но в несравненно большей части случаев я угадывал истинное направление дороги».
Таким вот образом путешествуя, путники 10 ноября наткнулись на брошенную хозяевами одинокую фанзу, переночевали в ней и двинулись дальше. Пржевальский с удовольствием отмечает, что день выдался солнечный и почти весенний «в полдень термометр в тени показывал +5R Р и, несмотря на 11 ноября, я слышал еще жужжание летавшей мухи. Вообще с самого выхода из Новгородской гавани, т. е. уже почти месяц, за исключением только одной метели с 26 на 27 октября, погода стояла отличная, ясная и довольно теплая. Хотя на восходе солнца обыкновенно бывал небольшой мороз, но в полдень термометр почти всегда поднимался выше нуля на несколько градусов.
Как будто сглазил я эту погоду, похвалив ее в своем дневнике, и на следующий же день с утра пошел дождь, а к вечеру поднялась сильная метель, продолжавшаяся всю ночь».
Эта метель застала экспедицию на реке Ся-Удми, и так как по близости не было жилья, пришлось ночевать в лесу. Притом что днем путники сильно промокли, а ночью поднялся сильный ветер и ударил восьмиградусный мороз. С трудом удалось развести огонь и целую ночь пришлось просидеть возле него почти без сна. Надо ли говорить, что для таких приключений требовалось железное здоровье, которое мы сейчас с трудом можем вообразить!
От реки Ся-Удми путешественники направились к реке Та-Удми.
