От тех дурных мыслей, которые полезли в голову. Я сама не поняла, как мое тело обмякло, и на несколько минут потеряла связь с реальностью.
– Ксюш! Ксюша! – сквозь шум в ушах слышу далекий голос Игната. – Черт побери!
Ругается. Так забавно. Мне даже кажется, что слышу в его голосе волнение, но, когда в нос ударяет едкий запах нашатыря, и я резко открываю глаза, то тут же разочарованный вздох срывается с губ. Потому как во взгляде мужа, склонившегося надо мной, кроме раздражения и досады, ничего нет. Отбрасываю его руку с флакончиком нашатыря. Закрываю папку.
– Пусти, – упираюсь ему в грудь, в попытке освободить себе путь.
Но Игнат стоит на месте.
– Что? Убегаешь? Ты же хотела поговорить. Все выяснить! Вот! Смотри. Объясняй, Ксюш! Объясняй?!
Игнат грубо отталкивает мою руку и с такой силой захлопывает дверь, что у меня зазвенело в ушах. Черт! Сжимаю ладонями голову. Сумасшедший! Что он хочет?
Я не успеваю и подумать над тем, чтобы как можно быстрее убраться от этого чокнутого подальше, как он садится в машину и блокирует все двери.
– Что ты делаешь? – спрашиваю с замиранием сердца.
Игнат заводит мотор и с буксом трогается с места. Визг покрышек заполняет воздух. Меня же захлестывает паника.
– Игнат! Сейчас же выпусти меня! Слышишь! Выпусти! Или…
– Или что?
Муж порывисто кладет мне ладонь на колено и сжимает его. Горячие пальцы обжигают кожу через колготки. Перехватываю его запястье.
– Держи руль! – истерично взвизгнула, когда Игнат, вильнув на бешеной скорости, чуть не въехал в зад впереди идущей машине.
Но муж только крепче сжал пальцы.
– Сиди смирно. Не дергайся.
После двадцатиминутной бешеной езды мой вестибулярный аппарат дает сбой. Тошнота комом подкатывает к горлу и я, закрыв рот ладонями, зажмуриваю сильно-сильно глаза. Но это не помогает. Майбах бросает из стороны в сторону, будто лодку, попавшую в жестокий шторм. Делаю несколько коротких вдохов носом и чувствую, что еще немного и меня вывернет наизнанку.
Ощущение того, что авто остановилось, приходит лишь в тот момент, когда Игнат вытаскивает меня из автомобиля:
– Да что с тобой? – возмущаясь, встряхивая за плечо.
– Отвали, – опираясь одной рукой в дверь, другой держусь за живот, сжимающийся в спазмах.
– Ну, что ты, как ребенок. Я же вижу, что тебе плохо. У тебя лицо зеленого цвета. Может, съела, что? Отравление? Ксюш?
На свежем воздухе мне становится легче. Тошнота отступает. Мысли проясняются.
– Волнуешься? – не удержалась от едкого замечания. Выпрямив спину, повернулась к Игнату.
Муж тут же одарил меня надменным взглядом.
– Ну, тут хотелось бы уточнить, Ксюш. Скорее, за себя волнуюсь. Чужого ребенка воспитывать я не готов.
Это была жирная точка, которую в наших отношения поставил Игнат.
Медленно, без суеты, подавляя в себе острое желание заехать мужу по лицу, я подбираю с сиденья сумку и папку с тестами. Поворачиваюсь к Игнату лицом.
– Знаешь, а я в какой-то степени рада, что так все произошло, – голос дребезжит от шквала эмоций, рвущих меня изнутри. – Это… Это какой нужно было быть слепой, да нет, нет, одержимой любовью к тебе, чтобы не заметить, какой ты… Монстр. И вся твоя любовь. Все твои признания, они… они получается и гроша ломаного не стоят?!
Колкие мурашки побежали по телу. Непроизвольно передернув плечами, словно попыталась сбросить с себя неприятное ощущение, сковывающее тело.
Игнат, как каменная скала, угрожающе навис надо мной, гневно раздувая ноздри.
– Ну, ты и наглая, Ксюша. Хм, как ловко у тебя все получилось. Чисто сработала. Красавица. Профессионалка. Скажи, этому где-то учат? Разводить богатеньких дядек на деньги?
Игнат хватает горловину свитера, сжимая в кулак. Реагирую незамедлительно, так как ворот становится практически удавкой. Цепляюсь за запястья и повисаю на них.
– Отпусти, – сипло срывается с губ, глазами ошалело гляжу по сторонам в поисках спасения, но только сейчас почему-то замечаю, что вокруг нас пустынный двор заброшенных складов или… неработающего завода.
Игнат толкает меня, прижимает спиной к холодному кузову Майбаха.
Склоняется к моему лицо так близко, что я чувствую на коже его горячее дыхание.
– Ксюш, ты совсем меня не знаешь. Если ты вдруг решила, что можешь мою доброту к тебе и к Кире вот так просто обесценить, я тебе не позволю.
– Игнат, ты с ума сошел? Мне больно. Отпусти же меня. Я сказала ровно то, как я вижу всю ситуацию. Ты нашел себе женщину. Решил меня бросить… Так в чем дело? Уходи. Разводись. Зачем ты устроил все это?! Я не понимаю. Зачем все эти тесты ДНК? Для родителей? Для вашей тусовки? Не хотел в их глазах быть козлом, который бросил жену и дочь? Так?
Слезы бессилия текут по щекам. Чувствую себя маленьким зверьком, пойманным в медвежий капкан. Бьюсь бессмысленно в руках мужа, в надежде на то, что он меня отпустит. Но вместо этого… Игнат хватает меня за бедро, дергает край юбки вверх.
– Нет! – вонзаюсь короткими ноготками в его шею. – Не смей. Не смей ко мне прикасаться.
– Я буду трогать тебя, когда хочу и сколько хочу. Ведь по закону ты моя жена. Не так ли?
– Ты рехнулся? Игнат! Я… – муж жестким поцелуем затыкает мне рот, терзая грубо губы.
У меня шок проходит только тогда, когда Игнат, оторвавшись от моего рта, тяжело дыша, утыкается носом в шею. А ладонь тем временем нагло по бедру ползет вверх.
Мной обуревает страх. Под тяжестью его тела я не только пошевелиться, я дышать не могу. Изо рта вырываются короткие всхлипы.
– Ты не посмеешь, Игнат, – слова вырываются отдельно друг от друга.
Трепыхаюсь в руках мужа, но помешать я ему никак не могу.
– Хватит скулить, – всасывая кожу на шее и оставляя на ней кровавые подтеки от засосов, Игнат продолжает настойчиво мять меня горячими пальцами. – Даже не верю, что ты могла мне изменить, Ксюш, – совсем низким, вибрирующим басом произносит муж. Вдавливаясь в мой живот напрягшимся пахом. – Разве я тебя чем-то не устраивал? Я же старался…
Игнат меня совершенно не слышал. Он словно оглох.
– Какая же ты дура, Ксюша. Какая дура. Я ж тебе никогда этого не смогу простить, – бормочет.
А второй рукой, которой он сжимал ворот, ослабляет хватку и запускает пальцы под свитер, стискивает грудь.
Ненавижу его! За это все
