разве от одного чертёнка, гуляющего по этому миру, что-то изменится? Нигде нет места свободе, ведь с ней не будет порядка, а без порядка — не будет уже ничего. Небеса, Ад, Земля — неважно где ты, тебя везде ограничат в чём-то…
— Эй! О чём задумался? — голос друга вернул меня в реальность, — Ты как-то изменился с нашей последней встречи. Всегда был таким неугомонным и признаюсь, частенько меня бесил, но всё же ты был моим первым настоящим другом, с которым я испытал больше эмоций, чем за всю жизнь. А сейчас… Я понимаю, что твой дом в опасности, но разве такого чертёнка, может сломить хотя бы одна трудность?
— Меня ничто не сломает, но… что будет, когда мы убьём Архиса и порядок вернётся? Я снова попаду в Ад, возьму в руки плети и начну истязать грешников. Знаешь, маленьким чертятам нравится рвать душевную плоть людей. Я также был в восторге, когда мне впервые доверили вдоволь поиздеваться над грязной душой. Я тогда выкалывал глаза, отрубал пальцы, выворачивал ноги в обратную сторону, язык вырывал, ломал рёбра и копался во внутренностях…
— Всё-всё! — он вдруг выставил ладони вперёд и сморщил лицо, — Я понял, Кейл. Я отлично понял, чем ты занимался.
— Да… Хорошее было время, а потом, всё это как-то надоело. В голове закончилась фантазия и я уже не знал, чем себя занять, когда в мои руки попадал новый грешник. И однажды, между пытками, я решил поговорить с ним, что строго запрещалось. Позволено было лишь унижать его словами, но никак не расспрашивать о людской жизни. Я нарушил запрет и узнал столько всего нового, что Ад стал казаться мне скучнейшим местом во вселенной.
— Ты жаждешь свободы… Понимаю. Моя жизнь ведь также была невзрачной серой массой, до твоего появления. За то время, что мы пытались снять с меня проклятие, я прочувствовал все прелести жизни и даже умудрился умереть, — нервный смешок вырвался наружу, прервав его речь, — У тебя есть шанс на жизнь, если выберешься из Ада, ведь чертёнок отлично уживается с людьми, а вот для меня всё кончено… Я дух отмщения и уже не смогу жить обычной жизнью. Я не контролирую себя и упорно ищу грязь, чтобы стереть её с лица Земли.
— У тебя всё же, есть один плюс — ты не потерял свою волю и личность. Духи не помнят, кем они были при жизни — они чувствуют лишь злобу, которая осталась в них даже после смерти. Их призывают наверх, отдают приказы и те им беспрекословно повинуются. У тебя же есть свобода, которую ты впрочем сам себе разрушаешь. Если бы ты убивал тихо, не привлекая внимания к смертям, которыми наполняешь свой мир — чистильщики никогда не нагрянули бы к тебе. О тебе бы просто не знали, ведь… тебя будто и нет в этом мире.
— Что значит меня нет!? — озабоченно спросил Женя, взглянув на меня непонимающими глазами.
— Тебя никто не чувствует… — грудь необычно сжало, чего ещё никогда не происходило со мной, и по всему телу распространилось гадкое чувство, будто я сожалел о том, что не мог ничего исправить и помочь своему лучшему другу, — Ты невиден для Ада и для Небес видимо тоже. Ты не дух отмщения, каким мы привыкли его видеть. Ты не излучаешь никакой ауры, не издаёшь даже малейших волн в потоке вселенской энергии. В Аду даже не знали, кто именно убивает людей, пока не отправили неосязаемого демона на Землю. Слившись с ветром, он нашёл тебя на месте убийства и передал информацию, что нарушителем баланса является однокрылый дух… Но без зрительного контакта, тебя просто невозможно почувствовать и найти…
В воздухе повисло тяжёлое молчание. Остаток пути преодолели, не проронив и слова. Дождь за это время стих, оставив после себя лишь грязь и лужи, в которых отражался безжизненный бетонный пейзаж.
Подходя к подъездной двери, Женя уже вытащил ключ из кармана брюк, но я опередил его и подняв палец вверх, предложил посмотреть на фокус. Нажав несколько кнопок на двери, я подмигнул другу, который пустым взглядом наблюдал за моими махинациями, и подождав несколько секунд, наконец получил заветный вопрос.
— Кто? — знакомый женский голос раздался из двери.
— Я! — ответ прозвучал гордо, а рука потянулась к дверной ручке.
— Кто, я? — неожиданно спросил голос, сбросив улыбку с моего лица.
— Ну…
— У нас все дома. Гуляй, шкет!
Некоторое время, я стоял в недоумении и просто пялился в одну точку, пока осознание того, что меня посмели оскорбить какие-то жалкие людишки, переваривалось в голове. Пересилив свой гнев, я медленно перевёл глаза на Женю. Тот смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, попутно набирая воздуха в лёгкие, чтобы что-то сказать.
— Друг… — он поджал губы и устало улыбнулся, — Давай, лучше ключом.
Глава 9. Не самая лучшая ночь.
Этой ночью совсем не спал. Сидел всё время на подоконнике и смотрел на пустые тёмные улочки. Луна сегодня не освещала Землю — всё было во власти тьмы. Она заполняла собой пространство за тонким окном, которое изредка дрожало под ударами ветра, что носился между домов и болезненно выл, предвещая приближение холодов. Такая картина не вызывала ничего, кроме бесконечной тоски и уныния, чему также способствовали тяжёлые мысли в голове: странные слова Кейла, то происшествие с полицейскими и пустая лавочка в парке. Создавалось впечатление, что куда бы я не пошёл, что бы не сделал — всё обернётся против меня. Почему так? Почему всё в моей жизни так? Я не помню, чтобы хоть какое-то моё действие не обернулось для меня расстройством. И даже после смерти, эта традиция моего существования никуда не делась. Это было клеймом, меткой, от которой мне не суждено было избавиться.
Примерно, в три часа ночи, Кейл не выдержал этого молчаливого уныния и вышел из дома. Вернулся спустя пару минут, с полным пакетом бутылок. На этот раз, я не стал возражать и принял протянутую мне кружку, до краёв наполненную красной жидкостью. Поднёся её к носу, я не почувствовал запаха. Тоже самое произошло, когда я сделал глоток. Вкус был абсолютно пустым или же… его вовсе не было. Будь на моём месте Кейл, он бы вздёрнулся в ту же минуту, но я лишь уныло улыбнулся, взглянув в свою кружку, и выпил её содержимое залпом.
— Мы обязаны победить его… — вдруг заговорил Кейл, громко поставив
