жизнь на новый уровень. Но Стас аргумент за аргументом разбил все её красивые доводы. И вот тогда Лена показала ему истинное лицо.
— Ты что думал, это всё на пустом месте появилось? — Ледяным тоном говорила она ему — Нет, милый. У меня бабка, пока не переехала к нам, жила в деревне, где её называли гадалкой. Гадалкой! Ты понимаешь, что это? Ты что думаешь, тебя я просто так выбрала? Ты самой судьбой мне предназначен. Мы будем вместе до последних своих дней. Но бабка моя занималась только гаданием на картах, а всё остальное хранила ото всех в тайне. А я всегда хотела большего. Но пока была жива бабка, она мне не разрешала заниматься этим. Всё боялась, что меня черти к себе утащат. — Лены хмыкнула — Бояться-то она боялась, а свои записи с заговорами всё равно мне оставила. Да только никчёмные они. Чирей вылечить, насморк. Я давно это уже умею. Ты не заметил, что я стала больше получать на работе? А, конечно нет, тебе ведь это не интересно. Так вот, я поговорила с хозяйкой магазина, и она сразу стала мне вдвое больше платить. Доплачивает из своей прибыли. Неплохо? Но это так, мелочи. Скоро всё изменится, поверь мне. Стас! Я никому не хочу делать плохо, никого не собираюсь грабить и убивать. Я просто сделаю так, чтобы у нас с тобой всё было.
— Всё — это ты про счастье? — Спросил Стас.
— Слушай! — Тон Лены снова стал жёстким — Я ведь не дура, понимаю, что ты тут издеваешься надо мной. Не советую. И не зли меня. Думаешь, я не знаю, что счастье не в деньгах? Но деньги никому ещё не помешали стать счастливым. Ты же мне столько раз говорил, что хочешь, чтобы у нас были дети. Так вот, я тоже хочу. Но я хочу, чтобы мы могли каждый год их возить к морю, чтобы они были красиво одеты и вкусно накормлены, чтобы у них были самые лучшие игрушки. Хочу хороший дом. И это всё у нас будет. Скоро.
— Лена, это опасная дорога.
— Жизнь вообще опасная дорога. Ты в курсе? И заканчивается всегда смертью.
На этом разговор Лена закончила, и предупредила, чтобы он больше даже не начинал об этом с ней говорить. Что она делала ночами, куда ходила днём, Стас даже не пытался об этом её спрашивать. Однажды в выходной она велела ему сопровождать её. Они с утра сели на поезд и поехали в Екатеринбург. Там они взяли такси и доехали до Ганиной ямы, место захоронения останков царской семьи. Стас залюбовался деревянными храмами, золотыми куполами, и направился по главной аллее, но Лена оставила его сидеть на лавочке, и пошла гулять одна. Он так и сидел целый день, до самого вечера, и уже забеспокоился, видя, что народ стал потихоньку покидать монастырь, спеша к автобусам. Он проголодался, съев ещё днём пару пирожков, которые сунула ему в сумку Лена. Посетителей вокруг почти не осталось, темнело, вдоль дорожек зажглись фонари. А Лены всё не было. Потом она вышла к нему, молча прижала палец к губам, и махнула ему рукой, увлекая за собой. Стас понимал, что Лена осталась здесь совсем не для того, чтобы полюбоваться деревянным зодчеством. Он ей сказал, что пора домой, но Ленин взгляд заставил его замолкнуть на полуслове. Она увлекла его за собой прямо через густые заросли рябины, они спрятались за какие-то хозяйственные постройки, и Лена приказала ему стоять тихо. Близко к тому месту, где они спрятались, не было фонарей и было совсем темно. Прошли монахи, возвращаясь с вечерней службы к себе в кельи. Снова стало тихо. Через несколько минут Лена направилась к одному их храмов. Она велела ему стать у задней стены храма и ждать её знака. Стаса колотило, но не от холода. Он понимал, что их действия уже тянут на уголовное преступление. И Лены нет долго. Что она там делает? Сверху раздался тонкий свист. Он поднял голову и обомлел. На самой верхней площадке, где висел колокол, торчит чья-то голова. Не чья-то, а Ленина, как он понимает. Она тихо сказала: «Лови». На него что-то полетело, чёрное, большое, хлопая крыльями. Он испуганно отпрыгнул. То, что упало, лежало тихо и не двигалось. «Забирай и уходи, иди за забор, жди меня там! Через ворота не ходи, там охрана». И голова исчезла. Он попинал то, что упало, и понял, что это какая-то чёрная одежда, а не птица, как он сначала подумал. Но напугала она его здорово. Он скрутил её, убрал в сумку и пошёл между кустами к забору. Забор вокруг монастыря был очень высокий, метра четыре, не ниже, и сплошной, ему через него не перелезть. Он пошёл вдоль забора, надеясь увидеть калитку. Четырёхметровой была только парадная сторона забора. Там, где был хозяйственный двор, участок забора был высотой не больше двух метров. Вот там Стас и перелез через него, больно упав на каменную тропу снаружи, когда неудачно решил спрыгнуть. Он снова пошёл вдоль забора и вышел на освещённую площадку, куда они с Леной приехали днём, нашёл там сломанный ящик и сел на него. Он устал, хотел спать, есть, злился на Лену, на её непонятную выходку. В голове возникла мысль, что то, что она делает, это грех. Эта мысль не давала ему покоя. Он забывался коротким сном, вздрагивал, снова просыпался. Несколько раз он просыпался оттого, что падал с ящика. Лены всё не было. Он уже начал беспокоиться. Так он просидел до утра. Утром, в семь утра, пришёл первый автобус с паломниками, и огромные ворота в монастырь открылись. Потом он увидел Лену, она выходила из ворот. В руках она несла небольшой мешочек, и Стас понял, что там земля.
— Ну всё, половина дела сделана. — Устало сказала Лена и протянула ему мешок.
Стас молча убрал мешок в сумку, и они пошли по лесной грунтовой дороге на железнодорожную станцию. Стас, когда они отошли от монастыря, повернулся к ней и сказал:
— Лена, это грех. Что бы ты там ни делала, это грех.
Лена засмеялась, и сказала ему, что раньше она не замечала, что он похож на старую бабку. Дальше они шли молча.
Дома Стас решил допросить её с пристрастием, серьёзно. Они уже украли из храма имущество, и это уже само по себе было нарушением закона, но что она с этим собиралась делать дальше, это было ещё страшнее, и в этом
