моего ранга, так что ни у одного духа не было даже шанса. Зато теперь я знаю сильные и слабые стороны ведьм, смогу с любой из них справиться.
Она лишь покачала головой: — Я понимаю, ты мужчина, и принимаешь решения сам. Но обещай мне, что когда будет нужна помощь, ты ко мне обратишься!
— Хорошо. Если надо будет для дела, то за мной не заржавеет. Хочу напомнить про Лопухину. Ты мне её нашла?
— Нашла. Она в Аугсбурге.
— О как! И почему я не удивлён? Смотаюсь в Германию до принятия в род, закрою должок. Потом уже так запросто не смогу раскатывать по Европе… И не спорь! Это не обсуждается, — я припечатал ладонью, увидев, как вскинулась королева.
— Как же с тобой сложно, — шумно выдохнула она, набрав перед этим воздух для гневной тирады. — Возьми хотя бы моего секретаря для подстраховки.
— Нет, справлюсь сам. Меня никто не знает, быстро один туда-обратно… Пойдём, перекусим, что ли? Да добьём список гостей. Согласен, будем приглашать по максимуму. Отстреляюсь один раз, и свободен, — я решил подсластить пилюлю, хоть в чём-то уступив.
После лёгкого завтрака мы продолжили.
— Королеву Грабовскую с князем Мазовецким приглашаем? — после моего тотального одобрения европейских монарших особ, когда я махнул рукой, что приглашаем всех, повеселевшая Исабель перешла к проблемным кандидатурам.
— Польку-то? — я ненадолго задумался. — Приглашаем! Только без Катаржины и князя.
— Без мужа нельзя приглашать — это оскорбление. Мужья идут обязательным придатком на официальных мероприятиях, не нам менять традиции.
— Окей, пусть будет с Мазовецким, — скрепя сердце согласился. Надеюсь, у Констанции хватит ума не тащить с собой ещё и дочь.
— Хорошо. Надо бы ещё отправить формальное приглашение Матриарху в Рим и всем императрицам. Обычно так не делают, но мы можем таким образом отдать дань уважению и заявить о себе.
— А вдруг они все приедут? Бель, ты уверена? Как бы это не их уровень — из-за какого-то пацана приглашать императриц. Да и Матриарх уже старенькая…
— Да, ты прав. Императриц — это перебор. Но Матриарха пригласим — всё-таки Глава Евросоюза, куда входит Испания… — Исабель сделала очередную отметку. — Кстати, она довольна богата и влиятельна. Говорят, любит сама проводить исповеди у молодых красивых мальчиков, которые потом вмиг становятся богаче. Не хотел бы сходить к ней на исповедь?
Спросила словно так, между делом, и уткнулась в записи, а в эмоциях настороженность к вопросу с подковыркой.
— Бггг, Бель, да ты жжёшь! Нет, исповедоваться перед озабоченными старушками меня совсем не тянет!
— Жаль, она бы могла сильно помочь Испании… Кого-то ещё хочешь пригласить? Друзей или знакомых?
— Пётр Алексеевич должен присутствовать. С супругой.
— Мог бы не напоминать, твой приёмный отец здесь желанный гость в любое время. Твои родственники — мои родственники. Я имею ввиду друзей. Подумай. Я бы рекомендовала пригласить друзей-парней твоего возраста. Это было бы полезно и им, и тебе. Короля играет свита.
— Как скажешь. Есть у меня один друг, позвоню ему.
— Ну, и славно. Начнём тогда рассылать приглашения по списку.
* * *
Мы закончили планирование дел поздно вечером, и я остался ночевать во дворце в отведённых мне покоях.
— Что-то не впечатляет. Ты бы пару уроков взял, что ли? — появившийся дух Магды из-за моего плеча скептически разглядывал полотно. Давно чесались руки, а тут свободный вечер — попросил принести мне мольберт с красками и холстами разных размеров.
— Ничего ты не понимаешь в высоком искусстве! Это полотно уйдёт за самую большую сумму в истории! Ведь главное в картине что?
— Игра света и тени, красота и плавность линий?
— Нет. Имя художника.
— Ты, что ли, художник?!? Да я б эту мазню и даром не взяла!
— Вооот, я же говорю: ничего-то ты не понимаешь, — я прищурился и наложил особо удачный мазок. — Я не художник, я — бренд!
— Фигню ты говоришь, бренд! Лучше бы меня нарисовал, — она встала передо мной, сбросив с себя на пол полупрозрачное платье, и приподняла руками упругую грудь с нагло торчащими сосками.
— Пффф, модель из тебя так себе. Не люблю расписных. Ты в этих татухах выглядишь, как последняя прости меня господи.
— Да? А Тааак? — миг, и всё её тело очистилось, сверкая первозданной чистотой.
— Гораздо лучше, но ты меня отвлекаешь. Брысь!
— Эх, ненастоящий ты художник, не настоящий! Другой бы с радостью накинулся на возможность рисовать такую шикарную и на всё согласную модель! — притворно покачала головой и стала выкручивать себе соски.
— Ну, всё! Достала! Сгинь! — махнул рукой, развеивая привидение. Магда истаяла с тихим смешком — развлекается так. Взяла за моду напоминать о себе в самый неподходящий момент: то в туалете появится, сиськами потрясёт, то во время разговоров с людьми ноги раздвинет. Конечно же отвлекаюсь — бесит. Но виду не подаю, иначе вообще с цепи сорвётся.
— Ярослав, ты мне обещал новое тело! Я тут подумала, тело Лопухиной мне подходит по всем статьям! — в голове раздался капризный голос Магды.
— Твоё тело — моё дело. А свои дела я планирую сам, без подсказок. Будешь давить, вообще вернёмся к вопросу через год! Всё, отвянь, не мешай, хочу сегодня картину закончить…
* * *
— Что это? — Исабель удивлённо рассматривала холст.
— Это картина, — я был сама невозмутимость.
— Да? И что на ней изображено?
— Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал! — продекламировал известный в моём мире стих. — Бель, здесь отражение концепции мира: чтобы мы не делали, все дороги имеют один конец.
— А почему конец квадратный и чёрный? — королева была в недоумении — я долго не думал и повторил известную в моём старом мире картину Малевича «Чёрный квадрат».
— Потому что. Мой приёмный отец говорил, сколько бы у тебя не было земли и денег, в конце тебе дадут бесплатный участок два на два, которого тебе хватит за глаза, а земля, она чёрная… Бель, на самом деле — это шутка. Я недавно поспорил, что смогу продать этот холст за большие деньги. Есть у меня одна журналистка, придумает такую концепцию, закачаешься!
— Ну, развлекайся! Вряд ли у тебя что-то путное выйдет.
— Эх, Бель, вот недооцениваешь ты
