Румар зло и сосредоточенно смотрел на череп, затем перевел взгляд на Мири.
— Жить надоело?
— Тебе можно, значит играть с костями, а мне нет?
— Тут горы костей, играй на здоровье. Но почему ты выбрала именно этот!? — Румар зажмурился. — Я впервые увидел развитие событий столь четко. Это череп проклятого, было бы очень, очень плохо, коснись ты его! Все, пойдем, мне теперь тоже здесь не нравится.
— Да неужели? — проворчала Мири, когда Румар уже тащил ее по туннелю, крепко сжав руку.
До самого конца они шли в тишине, и лишь заприметив впереди просвет, такой долгожданный кусок ночного, затянутого тучами, неба, Тоомаш облегченно выдохнул.
— Выбрались, хвала богам. Без приключений, и на том спасибо.
Мири светила под ноги. Грунт тут коварен: на скользком иле попадались острые камни. Путь можно преодолеть, перепрыгивая с глыбы на глыбу, но в нескольких местах все равно пришлось влезать в грязь. И тут Мири замерла, осветив участок на земле перед собой.
— Румар, тут следы ног. Маленьких. Возможно, они принадлежат дочери графа. Она тут была.
— Похоже на то… смотри, вот еще несколько!
Внимательно глядя под ноги, обходя чужие следы, напарники дошли до конца туннеля.
Но путь на свободу преградила чья-то тень.
Мири подняла голову и в ужасе замерла, осознавая свое положение.
У них нет огнемета или ружья, нож вряд ли окажется полезным, а здоровенная, злобно скалящаяся белоснежная псина недвусмысленно намекала, что просто так пройти она не даст.
Невероятно длинноногая гончая скалила черную пасть на уровне груди Мири.
Чудовище клацнуло частоколом черных зубов, злобно зарычало и напало на Мири.
Она зажмурилась, приготовившись к острым зубам в своем теле. Ее в детстве кусала собака, это было очень страшно и больно. Но та дворняжка и рядом не стояла с этой злобной демонической тварью.
Звонкий удар. Точно металлом по металлу.
Мири осторожно приоткрыла глаз, и обнаружила перед собой Румара. Огнемет, может, и пришел в негодность и не выдавал струю огня, но по-прежнему оставался тяжелой железякой на руке. Используя ее как утяжелитель и броню, Тоомаш заехал твари в морду.
Псина отшатнулась, остановилась, начала трясти головой и пытаться зажать лапами уши.
Зверь словно боролся с чем-то внутри себя, скулил и подвывал, яро мотая головой, не обращая внимания на невольных зрителей.
Внезапно зверь замер и выпрямился, посмотрел черными глазами на людей осознанно, спокойно. Оно открыло пасть.
— Пр… этв. ую.
Оно говорит? Мири схватила Румара за локоть. Не станет же ее товарищ нападать, когда им пытаются что-то сказать? Кто его знает, лучше перестраховаться. Тоомаш, словно почувствовав неуверенность на свой счет, сжал руку Мири в ответ. Или тоже ждал от нее необдуманного выпада?
А голос, частично напоминающий лай, вой и рычание, продолжал:
— Эо…ело. Пл…охо.
— Че?
Белоснежная псина недовольно посмотрела на Румара.
— Ы мыне щуб выбил!
— Да ты первый начал! — возмутился Тоомаш, поглаживая свою поломанную игрушку. — Ты зачем маленьких обижаешь? Попробуешь еще раз — повторю.
— Нет ну…хды. Пока хто.
Пес как-то изучающе посмотрел на свои лапы, словно видит их впервые, поработал челюстью, пошевелил ушами. В конце концов шумно выдохнул и встрепенулся.
— Можно при…ыкнуть. Но я тут недолго. Я уйду — это тело вас захочет. Убить.
— Кто ты? — Мири начала догадываться, что происходит. Кто-то говорил с ними через эту демоническую собаку. Псина — лишь марионетка в руках умелого кукловода. Если этот кто-то заставил собачье горло издавать понятные человеческому слуху звуки — он хорош.
— Дочь графа у меня. Там безопасно.
Румар подался вперед.
— Тогда верни ее графу, иначе пострадает город! Или ты хочешь именно этого? Кто ты, и чего тебе надо?
Псина тряхнула мордой, словно она ей не нравилась, оскалилась, потом опустила голову и ударила себя лапой по лбу. Сознание собаки очень хотело вернуть контроль над телом. Эта борьба виделась крайне отчетливо.
Некто внутри сдержал атаку и на некоторое время подавил волю зверя.
— Граф был глуп. Он посмел предать меня! Хотел обмануть! Он думал, я милосердна. Я украла у него самое дорогое, чтобы он понял. За предательство платить. Дорого.
Речь зверя хоть и стала более разборчивой, но ему все еще тяжело давались длинные предложения. Ему не хватало воздуха, на губах пена, с черных десен текла едкая серая слюна.
Румар сложил на груди руки и строго спросил:
— Ладно, тебя предал граф. При чем тут люди? Ты хочешь проучить и нас? За что?
Зверь снова оскалился и заглянул в пещеру, что-то высматривая во мраке.
— Всегда. Есть. За что. Но нет. Не хочу.
— Тогда верни дочь отцу! — воскликнул Румар. — Если через два дня мы не найдем ее — граф натравит своих гончих на город. Он мне лично это сказал.
— Вы можете попробовать. Убить. Одного из псов. Когда я покину. Его тело. Это тело. Одной из его. Гончих.
— А можно не надо? — пискнула Мири. Она не думала, что ее голос может быть настольно неуверенным и дрожащим. Наверное, потому, что с ней никогда не разговаривали всякие жуткие существа.
Демоническая псина словно засмеялась. Звук был скрипучий и дико неестественный. С неба хлынул ливень, но прятаться в пещере вместе с говорящей псиной Мири не собиралась. Ее одежда после купания в ручье и так мокрая, терять особо нечего.
Некая персона, обитающая в теле псины, деловито продолжила:
— Я сама встречусь с графом. Тут же. Вечером. Он придет один. Если он будет. Хорошо себя. Вести. Я скажу, где его дочь.
— А как же город? — уточнил Румар. — Что будет с людьми?
— Боги не оставят вас, — туманно изрекла псина. — Уходите. Мой контроль. Слабеет.
— Спасибо, кем бы ты ни был! Или ни была… — отозвался Румар и потянул Мири прочь от зловещей пещеры. Задерживаться тут ей тоже не хотелось.
Шалаш (Глава 10)
Кое-как, сквозь тернии и непролазную полосу скалистого бурелома, Румару и Мири удалось не переломать ноги и выйти на проезжую часть. Осталось найти свою машину.
Дождь лил неумолимо и без перерывов, превратив долгожданный рассвет в серую, депрессивную муть.
Одежда промокла насквозь. Мири так замерзла, что уже не чувствовала пальцев рук и ног. Обувь стала тяжелее в несколько раз и теперь напоминала два комка грязи. Ледяная вода текла за шиворот, в ботинки.
Мири никогда не думала, что будет испытывать столько счастья, когда за стеной дождя на горизонте увидит металлическую коробку, припаркованную на обочине.
Прежде, чем залезть в сухой салон, Румар предусмотрительно потребовал раздеться.
Что ж, это многое объясняет. Мири хотела пошутить над горячим
