Книга Кофе в постель, пожалуйста! - Леся Лимерик

Покопавшись в телефоне и врубив на полную громкость «Shine On You Crazy Diamond», я приступила к выбору наряда, достойного такого чуда, как я. Под гитарное соло Дэвида Гилмора облачилась в шелковое темно-зеленое платье и замшевые ботильоны, подкрасила губы красной помадой и, покачивая бедрами в такт музыке, соорудила на голове небрежный пучок.

— Красотка? — спросила я у Рюка, с любопытством высунувшего свой клюв в прихожую.

— Заррраза! — заявил попугай и гордо удалился восвояси.

— Пф, много ты понимаешь!

Трек закончился. Я списалась с Андреем и договорилась с ним о встрече в шесть часов рядом с галереей. Что ж, если к этому времени я хочу сполна насладиться восточным колоритом, то стоит поторопиться. В спешке накинула пальто и, схватив сумку, выскочила из квартиры.

— … чтоб никакие уроды не подкопались! — услышала я обрывок разговора, прежде чем мой телефон разразился звуками выстрелов и я с перепугу налетела на чью-то широкую спину.

— Черт! — ругнулась я, кляня себя за то, что напрочь забыла выключить звук.

— Тамара Михайловна? — обернувшись, удивленно произнес побеспокоенный мною мужчина, в котором я узнала местного участкового.

— Опять вы? — вместе с ним угрюмо изрек стоявший рядом Сергей.

— I don’t need no arms around me! — надрывался мой телефон вокалом Роджера Уотерса.

Я судорожно принялась нажимать на красную иконку, пытаясь отклонить звонок от Игоря. Вот же настырный! Пальцы, как назло, никак не попадали по нужной кнопке, отчего я еще яростнее продолжала стучать по экрану.

— I don’t need no drugs to calm me! — будто издеваясь надо мной, вопили динамики.

— Дайте его уже сюда! — не выдержал сосед, бесцеремонно выхватил из моих рук телефон и одним точным нажатием принял вызов. — Внимательно.

Резко обрушившаяся на нас тишина была такой оглушительной, что даже немного звенела в ушах. Я застыла напротив, размышляя, есть ли пределы человеческой наглости.

— Это вас, — сказал сосед, протягивая мне телефон.

— Неожиданно, правда? — колко заметила я, перед тем как ответить на звонок. — Игорь Аркадьевич, что-то срочное?.. Ммм, да, немного занята. Давайте я перезвоню вам попозже?.. Да, хорошо.

Под напряженными взглядами двух мужчин я отключилась и спрятала коварную технику в карман пальто. Черт меня дернул в свое время поставить на всех коллег третью часть «Another Brick In The Wall»! Но я так редко включаю звук на телефоне, привыкнув надеяться на браслет, что успела забыть об этом.

— Кхм… — Кашлянув в кулак, я прочистила горло и приняла невозмутимый вид. — Здравствуйте, Павел Ярославович… Хочется верить, что вы здесь не по рабочим вопросам. Надеюсь, ничего не случилось?

Участковый, с которым мы были тесно знакомы благодаря нескольким школьникам с девиантным поведением и делинквентными наклонностями, понимающе хохотнул и зачем-то погладил ладонью гладкую, как коленка, лысину. Я же сильнее вцепилась в сумочку, гадая, могла ли Лиля кому-то проболтаться о вчерашнем происшествии.

— Не переживайте, Тамара Михайловна, я тут не из-за ваших оболтусов. Так, заскочил по дороге… — Павел Ярославович покосился на Сергея, лицо которого было мрачнее тучи, и не стал уточнять, по какому именно вопросу он вдруг решил заглянуть в наш дом. — Ну, я пойду. На связи тогда.

— На связи, — отозвался сосед, даже не пытаясь изобразить дружелюбие.

— Игорю Аркадьевичу мое почтение, — с улыбкой сказал мне старый знакомый, дав понять, что мой короткий разговор с коллегой не остался не замеченным.

Дождавшись, когда участковый зайдет в лифт, я повернулась к стоявшему рядом мужчине. Тот приподнял темные брови, старательно изображая недоумение. А мне до жути хотелось запустить пальцы в его волосы и если не вырвать клок, то хотя бы растрепать безупречную укладку.

— Вы всегда отвечаете на звонки, которые вам не предназначены?

Сергей оглядел меня с головы до ног, явно оценивая созданный образ, и, проигнорировав вопрос, светским тоном поинтересовался:

— На шабаш летите?

— Почти, — сладко протянула я, решив не портить себе настроение из-за какого-то брюзги и нахала. — На свидание.

Что свидание намечается с искусством, уточнять не стала — какое ему до этого дело? Напевая под нос приклеившийся припев про то, что все мы лишь кирпичи в стене, я заперла квартиру и вздрогнула от неожиданности, когда за спиной хлопнула соседская дверь. И что это сейчас было? У меня даже первый муж так не реагировал на «Пинк Флойд».

* * *

Я стояла перед репринтом полотна «Хижина в горном ущелье», практически уткнувшись в него носом и тщетно пытаясь уловить, в чем же секрет очарования сансуй-га. Казалось бы, что такого? Ну бумага, ну тушь, ну градация светотени. Ученики художки старших классов вполне способны взять первое и второе и управиться с третьим. А вот все равно цепляет, заставляя задуматься о бренности всего сущего. Хотя, на мой плебейский вкус, современные полотна в таком же стиле не менее хороши. Легкость, прозрачность, даже некоторая призрачность пейзажей и изображений мирной сельской жизни невольно погружала в умиротворенное расположение духа.

— Кажется, вы нашли свою картину сердца.

Не сразу поняв, что приятный мужской голос обратился ко мне, я запоздало перевела задумчивый взгляд с маленького домика в горах на мужчину, который стоял рядом, заложив руки за спину.

— Простите? — Я чуть нахмурилась, пытаясь понять, где раньше видела его лицо. — Картину сердца?

— Именно. — Мой неожиданный собеседник поднял глаза к полотну и продолжил говорить, блуждая взглядом по туманным тропам: — В Японии так называют изображения, которые служат своеобразным мостом между реальностью и состоянием чистого созерцания.

— Что-то вроде медитации?

— Скорее, важная ее часть, — сказал мужчина с легким кивком. — Вы когда-нибудь слышали об ученых кельях?

— Нет.

— Эта тема появилась вместе с развитием столичных монастырей. Жизнь там была весьма деятельной, что, как вы понимаете, вступало в некоторое несоответствие с монашескими устоями. Посему в качестве своего рода духовной утехи и поддержания чистых устремлений монахи создавали изображение своей кельи. Однако это было не реальное жилище, а то, которое представлялась идеальному взору монаха.

— Как хижина на этой картине?

— Так и есть. — Мужчина по-прежнему стоял, глядя на репродукцию, и мне оставалось лишь изучать его благородный профиль, гадая, где же я встречала этого человека. Ответ плавал где-то на поверхности, но стоило подумать, что я уже поймала его за хвост, как разгадка вновь от меня ускользала. — Эта картина — история одного монаха. Он построил себе хижину для ученых трудов и нарек ее «Сокровенность горных ущелий». Хоть и находилась она внутри города, но в сердце своем монах хотел, чтобы она пряталась в горах, у глади синих