ведь на него выйдут и запросят выкуп. Я даже не сомневался какой. Скорее всего рецепт какого-нибудь редкого лекарства, эликсира молодости или ещё чего-нибудь подобного.
Сообщить, что они погибли, наверно будет проще. Но, узнав правду (а это неизбежно: рано или поздно Фарах всё равно её узнает!), он во мне разочаруется. Короче, как ни крути, а хрен редьки не слаще! В общем, надо разговаривать «по чесноку». Вечером я получил по телефону ещё одну информацию и, собравшись с духом, поехал к Фараху. Наш разговор не затянулся надолго.
— Фарах, твои родственники в Джибути исчезли. Найти их не могут, они либо погибли, либо уехали, либо их выкрали. Вероятнее всего последнее. И скорее всего, в качестве выкупа от тебя потребуют рецепты наших лекарств. Уверен, похитителей интересуют самые дорогие. То есть те, которые ты не знаешь.
Фарах на удивление спокойно воспринял информацию.
— И что мне теперь делать?
— А ты сам как думаешь?
— Я давно этого ждал, — уныло произнёс он. — Рецептов я не знаю, выручить родню не смогу, так что всё бесполезно.
Я некоторое время молча смотрел на него, тщательно обдумывая свой ответ.
— Хорошо, тогда поступим так: ты заберёшь жену с детьми и уедешь в нашу закрытую лабораторию. Поработаешь там, заодно и спрячешься, и за процессом проследишь. Куда вы отправитесь, останется для всех тайной. Особо любопытных уберут. А мы меж тем попробуем достать похитителей. Ты не должен отчаиваться и терять надежду! Не знаю, какие дальнейшие шаги предпримут похитители, но хочу заранее предупредить: похитители могут быть жестоки. В то же время особого смысла в убийстве твоей родни нет. Особенно, если тебя не найдут. В этом случае решение проблемы просто отложат в долгий ящик. Дождавшись, когда ты снова появишься, они сразу зайдут с козырей.
Фарах молча выслушал меня и только кивнул на эти слова.
— Один рецепт я тебе всё же дам. Он лечит вирус иммунодефицита, да и ещё много чего. Это мой тебе подарок! Начнёшь практиковаться и изготавливать это лекарство в закрытой лаборатории. Остальное останется при мне. Если всё же до тебя доберутся и прижмут, скажешь, что человек, который их знал, погиб на войне. А рецепт лекарства от ВИЧ ты создал сам, и получилось это совершенно случайно. Думаю, тебе поверят.
Фарах, кажется, даже обрадовался моим словам.
— Я запомнил, Мамба. Пусть будет так. Я соберусь и уеду. Все вопросы оставлю на фирму. Здесь уже есть хорошо подготовленные кадры.
— И учти: как только ты поделишься своими знаниями, необходимость и в тебе, и твоей родне отпадёт. Будь осторожен.
— Буду.
— Хорошо, тогда езжай, а я тоже уеду.
И, обняв Фараха на прощание, я ушёл.
Всё, что мог, я сделал. Шёл 1991 год, и я не был в СССР (точнее, уже в РФ) почти полтора года. Пора навестить Любу, да и хорошенько замести следы не помешало бы.
Но в каком качестве мне ехать в СССР? В качестве некоего полковника запаса Деда Бинго и мужа Любови Неясыть? Или вновь прикинуться кем-то другим? Конечно же, я выбрал последний вариант! И начал перебирать в голове возможные варианты: в каком качестве поехать и каким именем воспользоваться.
Само собой напрашивалось, что проще всего ехать в качестве дипломатического работника. Проблем с этим вариантом здесь, в Эфиопии точно не возникнет: всё давно схвачено. Оставалось лишь выправить себе документы на другое имя. Разумеется, изменять себе в этом вопросе я не собирался! Имечко должно быть нетипичное и в тоже время смешное.
Или всё-таки воспользоваться именем Хвала Небу? Нет, оно уже тоже успело засветиться. Тогда вот: Быкаан Баста! А?! Звучит?! Так и запишем. Быкаан Баста. Там, на постсоветском пространстве как раз соответствующие времена настали! Так что имечко ко двору придётся. Вот прям даже не знаю, что меня к этому постоянно подталкивает прям, как революционэров, впрочем, оно и понятно: — чем меньше о тебе знают, тем легче жизнь. На нём и остановился.
Министерство иностранных дел Эфиопии без лишних разговоров приняло нового сотрудника на работу, оформив все необходимые документы. Вскоре в советское посольство отправили запрос на разрешение въезда Быкаана Басты в качестве советника. Не знаю уж какого: третьего, пятого, десятого или вообще технического специалиста. В итоге я сделал самую быструю карьеру, став сотрудником консульства в кратчайшие сроки.
Согласование заняло примерно две недели. И вот уже я (чист, как белый лист, хоть и чёрен) плыву на корабле в Санкт-Петербург. Хотя, нет, пока ещё в Ленинград. Ленинград, Ленинград, как тебе сейчас я рад. Поем мороженки, водовки попью, икры чёрной куплю, пока ещё продают. В Сумы съезжу или в Киев, родню проведать чёрную, как мерещилось. Ну, и делом займусь. Дел-то много накопилось!
Решил взять с собой крема всякие-разные отбеливающие. Пойду по стопам Майкла Джексона, буду белеть. Да и с внешностью что-то нужно сделать. Самое простое — это изменить форму носа. Но не всё сразу. Сначала кожа, потом нос. Наконец, я прибыл в Ленинград.
Сотрудников дипломатической миссии проверяли по упрощённой схеме. И сразу после прохождения процедуры досмотра я сел в такси и направился в сторону железнодорожного вокзала, с которого и отправился в Москву. Ехал в купе с двумя пассажирами, изредка перекидываясь с ними короткими фразами на ломанном русском. Доехав, я вышел на перрон и снова вздохнул родной воздух. Уже изрядно подзабыл его. От проходящих мимо меня людей слегка пованивало человеческим потом, колбасой и чесноком. Несло дымком от вагонных печек. Но запах ранней весны привносил во всю эту какофонию ароматов свою неповторимую свежесть.
В посольстве меня встретили с недоверием. Однако им ясно дали понять, что меня надо слушать и помогать. Сам я ни во что не влезал и не вникал, но небольшую работу на себя всё же взял. С собой у меня имелась бумага, в которой официально сообщалось о гибели в ходе боевых действий полковника эфиопских вооружённых сил Деда Бинго. Дабы сообщить это неприятное известие, его жене отправили по почте уведомление с просьбой прибыть в эфиопское посольство.
Чтобы не шокировать женщину, в извещении ничего конкретного не указали. Надеюсь, Люба не сильно расстроится, получив такое приглашение.
* * *
Любовь Владимировна Неясыть держала в руках текст телеграммы, и её руки дрожали от еле сдерживаемых эмоций. Она уже давно расписалась в бланке за доставку. Женщина-почтальон с тяжёлой сумкой наперевес, сочувственно взглянув на неё, ушла.
В последнее время Люба работала беспрерывно, потому как именно на работе получалось немного отвлечься от тяжких дум и забываться. Бинго слал деньги и телеграммы, но сам не приезжал. Люба даже подумала сразу после отъезда мужа, что беременна, но не свезло. И теперь она жила одна. Жила и ждала. Ждать пришлось почти два года. И вот, наконец, пришла весточка из
