не видать, как своих ушей, Кати тоже. Я еду в роддом. Пока.
В моей голове была настоящая каша – дымящаяся, наваристая. Я не отдавала себе отчета, что разговариваю с матерью грубо, но наступившее смятение странным образом помогло выбрать из множества вариантов единственно правильное имя для моей малышки. Вспомнила об этом я уже гораздо позднее, когда спящая Катенька уютно устроилась на сгибе моего локтя. День еще не успел закончиться, а нас было уже трое.
Глава 15
Я открыла глаза, почувствовав над собой порывистое дыхание. К изголовью моей кровати склонилась Анжела – я поняла это по ее размытым сумерками контурам. Лица не было видно, но по неведомой причине я догадалась, что на нем нет улыбки. Что с ней? Принесла мне неприятные новости?
– Анжела! – я изобразила восторг, собрав в кулак все свои скудные силенки. – Как тебе удалось ко мне попасть? В палату к роженицам не пускают даже мужей. К тому же – поздний час.
Я поднесла к глазам свой мобильный и посмотрела на часы – половина десятого. Должно быть, за окном еще не слишком темно, но зловещую черноту создают задернутые заботливыми медсестрами шторы.
– Меня пустили, – медленно и тихо ответила Анжела. – За деньги можно все.
У меня хватило сил только на то, чтобы удивленно приподнять брови. Бесполезное действие, учитывая темноту.
– Ты как будто не в себе… Что-то случилось? Поссорилась с Алексеем?
– С Алексеем? Каким Алексеем?
Вот так номер!
– С Пиратом…
Минутное молчание.
– А… с этим. Я порвала с ним почти в тот же день, как ты уехала из Екатеринбурга. Он – художник… – Анжела оборвала свою речь, как будто слово «художник» само по себе должно было мне все объяснить.
– Художник, да, – ответила я, начиная подозревать неладное.
– Бедный, как крыса, в старых джинсах и растянутом свитере. Как человек он был противен мне с самого начала. В постели – ничего, но бывают и получше.
Она говорила, четко чеканя слова и, похоже, наплевав на их оскорбительный смысл. Боже мой, что с ней случилось за те несколько месяцев, что мы не виделись?
– Анжела, я тебя не узнаю… Ты всегда производила впечатление оскорбленной невинности. Не подозревала, что в тебе столько желчи…
– Я снова с Олегом, – оборвала она меня и, наконец, включила свет.
Вместе с сумерками рассеялись и ожидания дружеских лобзаний. Передо мной стояло только формальное напоминание о прежней Анжеле, но суть изменилась кардинально: все те же правильные черты лица, все те же сверкающие волосы, но что это за новое выражение глаз, о наличии которого в ее запасе гримас я не подозревала? Это холодность? Пожалуй, сказано мягко… Ненависть!
– Анжела, я… Поздравляю, – я попыталась выдавить на лице улыбку. – Даже не знаю, что сказать…
– А тебе и не нужно говорить, сука, – последнее слово она произнесла смачно и сочно, как будто плюнула ядом. – Говорить буду я. Ты думаешь, я не знаю, из-за кого он от меня ушел? Ты же спала с ним все то время, пока мы встречались, так? Замуж захотела, тварь?
За свои тридцать с хвостиком мне удалось выработать одно важное и весьма полезное качество – я умею дискутировать, не опускаясь до уровня собеседника, не повышая голоса и не вступая в прямую конфронтацию. Вопли Анжелы, по сути, означают, что она уже проиграла – впрочем, только с точки зрения стороннего наблюдателя. Учитывая ее недалекость и дворовое воспитание, она сама может даже не осознавать, что выглядит глупо и смешно.
Я сосчитала до десяти и попыталась принять на своей жесткой кушетке более удобное положение. Боже, как болит все тело!
– Анжела, во-первых, мы спали с ним всего несколько раз, чтобы сосчитать эти встречи, хватит пальцев на двух руках. Во-вторых, это было уже после вашего расставания…
– Ты думаешь, я просто так пришла к тебе в слезах и попросилась на постой? – зло чеканила Анжела. – Я с самого начала поняла, почему он ушел и хотела, чтобы ты постоянно была у меня на виду, хотела знать о каждом твоем шаге. Идиотка, ты даже ничего не заметила! «Подруга, подруга! Как ты меня понимаешь!» Да меня выворачивало от одного твоего вида, уродка!
Я вздохнула и попыталась непринужденно улыбнуться.
– Если бы мы участвовали в конкурсе красоты, то победила бы, безусловно, ты. Но речь не об этом, у меня еще не кончились аргументы, – с полушутливого тона я вновь вернулась к холодному перечислению. – В-третьих, мы обе хорошо знаем Олега, и, уж наверняка, ты не питала иллюзий относительно того, что было у него единственной «любовью». Сколько я его помню, с тех пор, как у него появились деньги, он всегда нанимает сразу двух содержанок, дабы иметь под рукой женщину в любой удобный для него момент. Так что не будь меня, рано или поздно он все равно предпочел бы тебе кого-нибудь другого, поскольку твои претензии на полное владение его кошельком и сердцем вряд ли бы его вдохновили.
Я специально выразилась жестко и слова «нанимать» и «содержанки» использовала неспроста: в тайне я торжествовала от осознания, что могу поставить ее на место, не прибегая ни к преувеличениям, ни ко лжи. Анжела позеленела от злобы, как известный сказочный персонаж, а во мне шевельнулось что-то вроде радостного удовлетворения.
– В-четвертых, – продолжила я. – У меня и мысли не было о замужестве. Олег сам предложил мне венец, я не подталкивала его к этому решению ни прямыми действиями, ни намеками. И, заметь, я отказалась от предложения.
Мучительное движение мысли в голове Анжелы воплотилось на ее лице в виде болезненной гримасы. Что-то подобное происходит с людьми, когда они ударяют мизинец о ножку стула.
– Ну, а в-пятых, а в-пятых-то! – завизжала она.
– А что в-пятых?
– Скажешь, что забеременела от него НЕ СПЕЦИАЛЬНО? – из-под маски красивой женщины на долю секунды выглянула вампирская рожа.
– А с чего, собственно, ты решила, что мой ребенок…
– Ты что, совсем идиотка?! Я, по-твоему, считать не умею? Ты специально от него забеременела, чтобы вынудить жениться! Думаешь, это оригинально? Да это бородатый прием! – она с силой скребла себе подбородок, будто пытаясь вырвать невидимую бороду. – Я бы и сама так поступила, не будь он чайлдфри. Но я не дура! Когда ты сказала о том, что залетела, я сразу смекнула – вот он, момент, когда можно брать быка за рога и уводить его от беременной коровы.
Метафора показалась мне забавной, и я искренне хихикнула, но, увидев, что Анжела не понимает причины веселья, умолкла.
– Дорогая, милая Анжела, ты провела хорошую
