он.
Мы располагаемся в випке, заказываем выпивку. Я не увлекался никогда ни спиртным, ни наркотиками. К последним вообще испытывал стойкое отвращение. Слишком часто видел, во что превращаются из-за них люди. И повторять за дураками не собирался. Мне больше нравились гонки. Вот там для меня был настоящий кураж. Но постепенно работа их почти вытеснила.
Макс налегает на то, что принесли. Я не пью. У пьяных голова работает плохо. А мне теперь нельзя проколоться. Второго шанса может не быть.
Спустя минут двадцать приходит Гордеев. Один. Они начинают общаться между собой и, когда Кир отвлекается, подбрасываю ему в спиртное таблетку. Она быстро растворяется. Он выпивает содержимое стакана, ничего не заметив.
В начале десятого слышу цокот каблучков и веселый голос Риты:
— Всем привет!
Саша, зашедшая в випку за ней, теряется, увидев Гордеева. Впрочем, он тоже.
К нам присоединяются еще люди. Становится шумно.
Кир и Саша перебрасываются такими взглядами, что я не сомневаюсь — между ними скоро рванет.
Отзываю Риту в коридор, диктую номер и текст сообщения — "Знаешь, чем занимается твой парень?" Девушка послушно отправляет его и адрес клуба. Я уверен, Еленка не стерпит и примчится, чтобы знать правду. Она как порох. Вспыхивает мгновенно. С таким характером и отсутствием жизненного опыта ей будет трудно удержаться и не приехать.
К тому же Рита отправила фотографию, где Кир склоняется к Саше. Вроде бы ничего предосудительного, но к тому времени, как Лена приедет, между ними будет настоящая жара.
Глава 7
Еленка
Мы с Ириной работаем над докладом, когда мне на телефон приходит сообщение с незнакомого номера: "Знаешь, чем занимается твой парень?"
А потом прилетает фото. Кир и Саша. Вдвоем. Тоска впивается когтистыми лапами в сердце. Как же так? Он ведь обещал… Неужели это все же какой-то дурацкий спор? Или я ему просто не нужна?
Тогда зачем? Ведь я не бегала за ним. Да если честно и не думала о нем, пока он сам не сделал первый шаг.
Душа кровоточит. Вчитываюсь в адрес.
— Лен, что-то случилось?
Ирина, я совсем про нее забыла.
— Ничего такого. Мама просит приехать.
— Так поздно уже.
— Ирин, извини.
— Ладно тебе. Я все понимаю.
Она сегодня на машине. Мы выходим из моей квартиры и уезжаем.
Я понимаю, что мне лучше не ехать туда. Лучше разобраться потом. Но позже всё будет выглядеть опять, как захочет Кир. А мне хочется понять как же между нами всё на самом деле.
Выхожу из автомобиля и вижу Хромова. Кто бы сомневался! Но довольным он не выглядит. Напряженно изучает меня.
— Приехала?
Пожимаю плечами. Зачем спрашивать очевидное?
— Это ты мне писал? — даже не уточняю что именно.
Итак понятно, что без него здесь не обошлось.
— Нет, не я. Мне зачем? — отвечает спокойно, глаз не отводит.
Неужели не врёт?
— Но я знаю, из-за чего ты здесь. Ненаглядный твой ведь не прячется.
Впервые в жизни мне хочется малодушно сбежать. От всей ситуации. От взгляда, каким прожигает меня Хромов.
Но что это изменит?
— Где он? — не узнаю собственный голос, так глухо он звучит.
Вот теперь уголки губ Платона слегка дергаются в знакомой насмешливой улыбке.
— Пойдем, покажу.
Я бы отказалась, но обыскивать весь клуб в поисках Кирилла бессмысленно.
Ничего не отвечаю, просто киваю. В районе левой груди что-то жалит так, что трудно вдохнуть.
Платон ведет меня по каким-то коридорам. Хорошо, что делает это молча.
Также молча распахивает передо мной очередную дверь. Я вижу их сразу. Кира и ту, другую девушку. Они расположились на диване напротив входа. И их не волнует не распахнувшаяся дверь, ни шум клуба. Да кажется, ничего в мире их не волнует, так самозабвенно они целуются. И вряд ли по тому, что я вижу, можно потом утверждать, что ничего не было. У девушки платье болтается на талии, нет ни лифчика, ни трусов. Кир с обнаженным торсом. Вроде бы только штаны на месте.
Боль разрастается постепенно, накрывая все мое существо. В эту самую секунду какая-то часть меня, самая лучшая, самая светлая, самая чистая — умирает, загибается от этой боли.
Все врут. В памяти всплывают строки 115 псалма — " Всяк человек ложь".
Но зачем Гордееву нужна была я? Не понимаю.
Наверное, можно было бы задать этот вопрос. Момент как нельзя более подходящий. Вместо этого я тихо закрываю дверь. Чтобы он мне не ответил, это ничего не изменит.
Волны горечи омывают меня. Но слез нет. Я не умею плакать.
— Лен! — доносится голос Хромова.
Этот еще ко мне привязался. Резко разворачиваюсь к нему.
Ирина права, мне нужно стать взрослой и в этом вопросе. Какая разница с кем?
Может, после этого они оставят меня в покое?
Платон поднимает руку словно хочет дотронуться, но замирает. Я знаю, что его останавливает. Мой взгляд. В нем сейчас всё, что я чувствую.
— Хочешь меня трахнуть?
Он не ожидает такого предложения. Да еще так прямо. Застывает каменной статуей. Живыми остаются только глаза. Взгляд мечется по моему лицу, высчитывая серьезность моих намерений.
О, зря он волнуется. Я сегодня настроена решительно как никогда. Почему-то мне кажется, что если не станет дурацкой девственности, то и этой боли тоже не станет. Прекратится перетягивание меня как каната.
Платон не отмирает. Чтобы не передумать и не скатиться в обычную женскую истерику с причитаниями: "Как он мог!", беру его за руку и веду за собой.
О чем он думает, я не знаю, да мне и все равно. Получив свое, он испарится как туман под лучами солнца.
Мной сейчас движет боль от предательства человека, которому доверилась. И если так поступил тот, кому я считала возможным доверять, то как со мной будет обращаться тот же Хромов?
На этот вопрос у меня только один ответ — у нас будет только эта ночь.
И больше ничего.
Я сажусь на водительское место. Платон — на пассажирское. Он слишком напряжен. Не пытается заигрывать, молчит, словно боится спугнуть.
Каково это впустить его в себя?
Машину веду на автомате, паркуюсь возле дома.
Выхожу из машины первой, Платон замешкался.
— Передумал? — мой голос звучит ехидно.
Но плевать. На его мысли, на его желания, на его чувства. Я буду поступать также, как мужчины.
— Не дождешься! — его севший голос еле слышен.
Теперь уже он берет меня за руку и ведет меня за собой. Мы поднимаемся на лифте. Я открываю квартиру, и уже в прихожей он до
