— Я хотел бы ее иметь! Она нужна нам в качестве вещественного доказательства. А все вещественные доказательства должны быть в полной сохранности. Поэтому она должна находиться в полиции. — Кремер дошел даже до тех ноток, которыми уговаривают маленьких детей. Да, спорить с капризными миллионерами не так просто!
— Мне не хотелось бы отдавать эту бумагу. Это может вовлечь мисс Тридт…
— Я мог бы, — вновь прервал его Кремер по-прежнему прохладно вежливым тоном, не повышая голоса, — забрать эту бумагу с помощью полиции, получив у прокурора ордер на арест. Но надо ли применять крайние меры?
Кранц молчал.
— Где вы ее прячете? — продолжал атаковать Кремер.
— В маленьком сейфе… У меня в спальне… И уверяю вас, она там в достаточной сохранности. Вам не о чем беспокоиться! — Ладно, оставим пока это и вернемся немного назад, к тому дню… дню убийства! Итак, вы спрятали бумагу в карман, и тут же вошел Байс. Затем прибыла полиция. Вы не отлучались за это время из гробницы?
— Нет.
— Итак, еще раз. Это очень важно! Я вновь спрашиваю вас, мистер Кранц, вполне официально: до того как вы с Гаем и полицейскими вышли из гробницы и направились в дом, вы не выходили из гробницы ранее?!
— Нет!!
— Да, я знаю об этом из отчетов полиции и протоколов вашего первого допроса…
— Так какого же черта вы меня об этом столько раз спрашивали?!
Кранц, не скрывая своего возмущения, резко встал со стула.
— Сядьте. Теперь уже недолго, — зловеще добавил Кремер. — Мне надо только кое-что еще уточнить… Так, значит, придя в дом, вы имели в кармане эту бумагу?
Ответа не последовало, Кранц только возмущенно скрипнул зубами…
…Но вдруг что-то произошло с Кранцем. Он побледнел. Пальцы его рук, которые раньше лежали спокойно на коленях, теперь мелко задрожали.
Увидев, как Кремер смотрит на его дрожащие руки, Кранц злобно зашипел и убрал их в карман.
— Значит, — закончил торжественно Кремер и встал, показывая, что наступил заключительный акт, — все это время бумага была у вас в кармане, и ее никто не трогал?!?
Кранц опустил голову и молчал…
Все остальные онемели от удивления и ничего не понимали.
— Наконец-то я поймал вас, Лео Кранц, — произнес Кремер с облегчением, — это длилось долго… Но вот и конец!
Мэр, не выдержав, первым нарушил молчание.
— Да скажите же нам наконец, Кремер, в чем тут дело?
— Кранц не мог взять эту бумагу тогда, когда Гай выходил за полицией… Потому что, когда пришли полицейские, то они сразу же произвели обыск… очень тщательно… Обыскали всех! В том числе и Кранца!
— Ну и что же? — продолжал недоумевать мэр. А остальные, кажется, уже начали кое-что постигать…
— А то, — ответил торжествующе Кремер, — что единственная возможность взять эту бумагу у Кранца была ДО ПРИХОДА с Гаем, когда он один приходил перед этим. Так это и было на самом деле! Именно тогда он забрал эту бумагу… когда рано утром пришел в гробницу и убил там Вэла Керью!..
Порция застыла в кресле от ужаса.
Все по-прежнему безмолвствовали…
Немая сцена в финале была более чем убедительной (отметим в скобках, что даже гениальный постановщик подобных сцен, у которого, по-видимому, сегодня Кремер позаимствовал этот блестящий ход «под занавес», мог бы быть довольным! Кто? Это мы предоставляем решить догадливому читателю самому)…
Глава 21
В этот кульминационный момент Кремер неожиданно вышел из кабинета.
Он жевал на ходу сигару, которую забыл зажечь. Видно, и у полицейских есть нервы, хотя и менее заметные, чем у простых смертных.
— Мистер Кремер, — сразу же набросился на него Вудро Вильсон, ожидавший его в коридоре, — вы его уже освободили?
— И вы столько часов здесь просидели безвыходно? — вопросом на вопрос ответил Кремер, который уже седьмой час подряд вел допросы.
— Нет, мы сходили перекусить… и мисс Феррес тоже. — Вудро по-прежнему вопросительно смотрел на инспектора. — Так что с мистером Гаем?..
— Спасибо вам всем. — Кремер подошел к Джин, и его голос потеплел. — И особенно вам большое спасибо, мисс Феррес. Вы очень помогли нам!
Инспектор немного постоял, наконец, заметил свою сжеванную сигару, выбросил ее и вновь повернулся к Джин, которая, как и все остальные в передней, еще не знала развязки и с понятным нетерпением смотрела на инспектора.
— Вы были правы, мисс Феррес. Так или иначе… мы докопались до истины.
И еще после одной паузы, теперь уже последней, Кремер добавил, не отводя взгляда от Джин:
— Да… Это был ЛЕО КРАНЦ!.. — И с улыбкой, которая появилась у него впервые за последние семь тяжелых часов, добавил. — Если вам захочется быть награжденной медалью, только скажите мне об этом… Да, вы ее заслужили больше всех, пожалуй!
И тут напряжение, наконец, спало с лица Джин. Началось общее потепление.
— Ну, так как, Вудро, — обратилась Джин с улыбкой к Вильсону, — я хорошая женщина, а?
— О! — Вудро вскочил и смотрел на нее с обожанием, не находя слов, потом все же заговорил. — Да, да, конечно, чертовски хорошая!
— Мистер Кремер, — Джин неожиданно подошла к инспектору, — если у вас есть дочь, — тот ошарашенно поднял брови, — пришлите ее ко мне, и я сделаю ей наряд. Это будет самый лучший наряд в Нью-Йорке.
Трудно было сказать, чего было больше в ее словах: юмора или сердечности. Особенно, когда она добавила;
— А могу что-нибудь подобное сделать и вам самому…
И с этими словами она истерически захохотала и долго не могла остановиться. Наступила нервная разрядка. Маленькая женщина долго и стойко держалась, но человеческие силы не беспредельны.
Не будем забывать и того, что все это произошло после боя. Да какого! И который, кстати, она выиграла, что вообще-то тоже немаловажно… (Как мог бы добавить некий Арчи Гудвин, если бы был здесь).
Амори Байс тут же подошел к Джин.
— Перестаньте смеяться, мисс.
Он говорил негромко, но очень убедительно и доброжелательно, чуть нараспев, по-отечески взяв ее за руку. А потом усадил, терпеливо ожидая, когда она успокоится.
Впрочем, ждать этого пришлось совсем немного…
Надо ли добавлять, в каком настроении расходились все те, кто так долго и терпеливо ждали в приемной?..
Глава 22 и последняя!
После шестидневного перерыва, за который произошло столько, что, наверно, хватило бы еще для одного романа. Джин Феррес сидела в своем кабинете.
На первый взгляд в нем все было как и прежде. Но в то же время чувствовалась какая-то трудно уловимая перемена… А может быть, перемена больше коснулась хозяйки этого кабинета?.. Ведь, что ни говорите, а такие события не проходят бесследно. И их следы или тени, по крайней мере, остаются надолго.
