ЖБИ, для которого организован такой зачетный подгон в буквальном смысле слова.
— Магистральный паровоз? «ФД»? Абсолютно нереально. — докладывал Фролов на вечерней экстренной планёрке.
— А в чем проблема? — начальник железнодорожного цеха не принимал отказа, ему поставили задачу, значит задача будет выполнена. Но аргументы и оправдания на всякий случай он приготовился записывать.
— Я его видел. Он с тендером. На минуточку, сам паровоз шестнадцать метров, плюс тендер тринадцать. По нашим с вами путям поедет дура почти тридцать метров длиной.
— В чём проблема? Надо просто расцепить паровоз с тендером и гнать по-одиночке.
— Увы. Жесткая конструкция на огромных болтах, которую можно разобрать только в условиях паровозоремонтного завода. Паровоз рассчитан на вождение по главным и приёмоотправочным путям с радиусом не менее сто пятьдесят метров. А у нас кривые по шестьдесят метров попадаются, а то и меньше. Свалим однозначно.
— Как свалим, так и поднимем. В ночь будет дежурить стотонный кран. Сколько весит паровоз?
— Заряженный сто тридцать.
— Ну тогда ночью будет дежурить два крана! Сотка и сто двадцать тонн. Все будут дежурить. Ты, ты, ты и ты — вы все будет эту ночь дежурить.
— А, ну тогда да, тогда за ночь засунем. — Фролов шутливо взял под козырёк и поехал домой. Переодеться, перекусить, пересказать Лене план работы на ночь. Телефона в его особняке еще не было, с мобильной связью тоже всё еще не раскачались ни в стране, ни в мире. Супруга уже привыкла, что кормилец мог задержаться на роботе, но по возможности Пётр старался предупреждать своих о задержках и ночных бдениях на заводе.
Естественно, паровоз пробирался по заводу не своим ходом, он и со станции Бекасово приехал не сам, а в холодном состоянии. То есть его тащили локомотивом как банальный вагон. Первый сход с рельсов произошел сразу по выезду со станции Заводская в сторону ЖБИ. Крутые стрелки, кривые малого радиуса — всё это не позволяло длинным тележкам вписываться в кривые. Первый сход устранили просто — подложили под колеса стальные «лягушки» и шустро затянули паровоз на рельсы. Паровоз медленно продвигался по заводу, а вокруг него шли работники разных служб железнодорожного цеха. Тут были и путейцы, и локомотивщики, и вагонники, ну и Фролов как главный движенец. Ему вдруг стало смешно, настолько процессия напоминала проводы товарища в последний путь. Не хватало только белых повязок на рукавах и оркестра с траурным маршем.
За час наш отряд продвинулся уже на два километра, но тут паровоз уперся в совсем уж непроезжую кривую. Попытка преодолеть препятствие сходу ожидаемо привела к тому, что паровоз сошел с рельс всеми колесами. А поскольку дело было в кривой, затаскивание одной тележки на рельсы приводило к падению остальных. Ещё час совместного пыхтения всей бригады дал понимание: без крана тут не обойтись. Без двух. Еще и тендер, наглухо прикрепленный к локомотиву, мешал установке всей сцепки на рельсы. Пожалуй, этот момент стоил бессонной ночи, решил Фролов. Никогда ранее он не видел такой картины вживую. Представьте себе, ясная зимняя ночь, луна в небе, отсветы прожекторов, и как главный элемент картины — парящий в небе паровоз. Два крана синхронно подняли за переднюю и заднюю автосцепку паровоз вместе с тендером, а Пётр в это время полулежал внизу и командовал подъёмом. Еще десять минут плавного перемещения поворотом стрелы — машина всеми колесами встаёт на рельсы! Это был предпоследний сход за ночь.
Далее почти до самого бетонного цеха лежали весьма плавные кривые. Только на последнем участке… да и хрен с ним! Размещенный сзади маневровый тепловоз толкает своего собрата изо всех сил, паровоз соскочил с рельс одной тележкой, второй, вот он уже всеми колесами едет замерзшей земле! До ворот два метра, метр, мы заталкиваем паровоз в створ ворот, штанга! Да и хрен с ней, сто тридцать тонн сносят воротину, перемалывают шпалы своим весом и застывают на территории условного противника. А наш манвровый локомотив в этой каше рельс, мерзлой земли и переломанных шпал как-то ухитряется сдать назад на свою сторону. Дело сделано, задание выполнено, эта дура стоит в цеху, но уже никуда не сдвинется. Расходимся, парни!
Фролов сам удивился тому, что успел скататься домой и пару часиков поспать, машина его здорово выручает. И очень удачно, что купил именно «Ниву», порой по их улице ни на чём другом не проехать. Очень хочется надеяться, что это временно. На утренней планерке из участников ночной акции он был один. Зато и доклад о том, как проходила операция никто не прерывал:
— Так что, Александр Анатольевич, ваше указание выполнено на сто процентов. Паровоз затолкали в соответствии с пожеланием губернатора, но до самого цеха его уже не сдвинут никакими силами. Сел прочно, как немецкий «Тигр» в белорусском болоте.
— Молодцы. Доложу руководству завода о выполнении. Может, тебе медаль выдадут. Или даже орден Сутулого. Путь сильно разворотили?
— За пару дней путейцы восстановят, пока по времянке при необходимости можем кататься. А на ЖБИ нам, как я понимаю, долго не понадобится ездить.
Зима еще не кончилась, зато вполне устоялась. На приусадебном участке Фроловых уже высилась целая снежная крепость, которую Пётр строил в процессе уборки снега. Строить её было гораздо интереснее, чем тупо орудовать снеговой лопатой. А то, что дольше — так не беда. Зато всем сплошное удовольствие. Мальчики регулярно приглашали в свой двор соседей-сверстников, а их мама Лена присматривала не только за своими, но и за всеми, бесчинствующими во дворе детишками. Потому как пока на улице особо и поиграть было негде.
В один из вечеров Пётр пришел домой и застал наезд на его парней со стороны супруги. Она выговаривала четырёхлетним мужчинам за неподобающее поведение:
— Запомните, девочек обижать нельзя.
— Стоп! Я что-то пропустил. Почему девочек обижать нельзя? За что девочек обижать нельзя?
— Ни за что. Ни обзываться, ни бить их нельзя никогда.
— Почему?
— Потому что они девочки. Они слабее…
— Не аргумент. В этом возрасте девчонки сильнее и крупнее мальчиков.
— Они будущие мамы.
— Не все. Нельзя обижать будущих мам? Принимается. А кто не будет мамой, тех можно?
— Никого нельзя обижать!
— О! вот мы и пришли к тому, что никого нельзя обижать независимо от пола. Бить просто так нельзя никого, сдачи давать можно всем! Парни, если вас обижают — давайте сдачи, защищайтесь сами, защищайте друг друга. И неважно, кто на вас напал. Сильнее, слабее — если вас обидели, надо отбиваться. И пофиг, кто устроил драку, пусть они отвечают за свои действия.
— Фролов, так нельзя! Ты
