кармана, затем передал официанту свою кредитную карту, прежде чем Мэл успела возразить. — Там, если у кого-то есть что поесть, обычай говорит, что ты должен поделиться со всеми. Даже если ты принёс только одну порцию или это обычная закуска. Они очень обижаются, если ты ешь в их присутствии и ничего им не предлагаешь. Придает семейному обеду совершенно новый смысл.
— Хах. Так что в следующий раз, когда мы будем есть вместе, мы должны разделить тарелку, чтобы упростить задачу, ты это хочешь сказать? — Её застенчивая улыбка заставила тепло внутри него подняться на ступеньку выше. Мысль о том, чтобы разделить с ней тарелку, накормить её, ощутить пряный вкус их еды в её поцелуях…
— Может быть, нам стоит начать с нашего чизкейка прямо сейчас. — Она украдкой откусила от его десерта и усмехнулась.
— Ух, конечно. — Адам откашлялся и взял у официанта чек, радуясь тому, что отвлёкся на подписи, чтобы очистить голову от всех этих разгоряченных эротических картинок. Господи помоги ему. Он открылся ей больше, чем кому-либо за долгое время, и теперь он чувствовал себя ближе к ней, чем с той ночи на крыльце много лет назад.
— Вот, попробуй и мой, — сказала она, протягивая ему вилку с кусочком чизкейка.
Он медленно наклонился вперед и открыл рот. Она положила ему на язык кусочек чизкейка, сливочного, гладкого и пряного от корицы. Он закрыл рот и быстро прожевал, прежде чем проглотить, чтобы подавить стон разочарования, а не что-то еще.
Да-да.
Определенно пора идти.
Он сунул карту обратно в бумажник и выскочил из кабинки.
— Э-э, нам, вероятно, следует двигаться дальше, если хочешь посетить все эти магазины, прежде чем мы отправимся домой.
Она моргнула, глядя на него мгновение, прежде чем тоже выбраться из кабинки, встав в нескольких дюймах друг от друга, достаточно близко, чтобы она могла встать на цыпочки и прошептать ему на ухо:
— Почему ты отказал мне столько лет назад? Скажи правду.
У него перехватило дыхание, его грудь сжалась, и он сжал руки в кулаки, чтобы не притянуть её к себе и не поцеловать прямо здесь и сейчас. Он не мог лгать, только не Мэл.
— Я отказал тебе, потому что не достоин тебя. И всё ещё нет. Я происходил из худшей семьи в городе, а ты практически член королевской семьи Пойнт-Бикона. Я не заслуживал тебя тогда. Не заслуживаю тебя и сейчас.
Мэл слегка повернулась, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем слегка отодвинуться назад.
— Ты заслуживаешь всего хорошего в жизни, Адам Фостер. И всегда заслуживал. Запомни это, хорошо?
Она отошла назад и схватила свой пакет с едой и сумочку, её щеки были всё ещё слегка покрасневшими.
— Хорошо. А теперь давай заглянем в эти магазины.
Глава 7
— Э-э, я думаю, нам стоит попробовать что-нибудь ещё, — сказала Мэл, оглядывая модный бутик, в который они вошли. Он был забит до блестящего зеркального потолка брюками, топами, юбками и свитерами самых модных оттенков прямо из последних модных журналов, которые она начала читать во время перерывов в библиотеке. Вся одежда выглядела дорогой и очаровательной, и слишком пугающей, чтобы Мэл даже прикоснулась к ней. — Сомневаюсь, что эти подойдут.
— Что? Не говори глупостей. — Адам взял её за руку и потянул вперед с серьёзным выражением лица. Он бросил на неё быстрый взгляд, и пальцы её ног согнулись в сандалиях, и её кровь снова закипела. — Эта одежда тебе подойдёт. Поверь мне.
Он стоял в стороне, пока она осторожно перебирала полки, вытаскивая вещи и перекидывая их через руку. Она благосклонно улыбнулась слоняющимся вокруг продавцам, молясь, чтобы они не приблизились. Все они выглядели идеальными и отполированными и, без сомнения, они посчитали, что я здесь по ошибке.
Они обошли весь зал, пока она не набрала охапку одежды, и Адам последовал за ней к раздевалке в задней части магазина.
— Могу я помочь вам с этим? — наконец спросила продавец, вероятно, почувствовав ответственность из-за её обязанностей, хотя её тон показался искренним. Она открыла одну из примерочных, а затем помогла Мэл повесить все на крючки внутри. — Меня зовут Энди, и я буду снаружи, если вам что-нибудь понадобится. Дайте мне знать.
Адам занял позицию караульного у двери, и Мэл покачала головой.
— Говорю тебе, если ты прав и не хоть половина этой одежды подойдёт, я угощу тебя пивом.
Он прислонился плечом к стене и скрестил руки на груди, плотнее натянув ткань рубашки на груди. Во рту Мэл пересохло.
— Хорошо. И что я буду должен тебе, если я ошибся?
Легкий флирт в его тоне заставил её пульс участиться.
Поцелуй.
Слова чуть не сорвались с её губ, но она сдержалась.
— Я не знаю.
— Хм. — Он снова отвернулся. — Переодевайся.
Она закрыла дверь, затем уставилась на одежду, висевшую на крючках. Со школы она носила одежду одного стиля и одного размера. Она знала, что ей подойдёт, а что нет. Вернуть ему вещи после того, как она закончит, и заставить его отвести её в другой магазин, потому что она была права, было бы сладкой местью. Эти мысли согревали её замерзшую кожу, когда она медленно раздевалась.
— Как там дела? — Через некоторое время позвал Адам.
— Пижон. — Она сняла с вешалки джинсы и натянула их. — Дай мне минуту.
— У тебя уже было пять. Не то чтобы я считал секунды здесь или что-то в этом роде.
Мэл вздохнула, представив себе, как он прислонился к стене, выглядя без особых усилий великолепным и привлекая всевозможное женское внимание, даже не пытаясь. Он всегда был слишком сексуален для своего же блага.
Удивительно, но джинсы с легкостью скользнули по её ногам и ягодицам, как будто они были созданы только для неё одной. Она застегнула их на все пуговицы и молнию, а затем повернулась к зеркалу с открытым ртом от шока. Они подошли. Как вторая кожа.
Мэл снова взглянула на себя в зеркало, проверяя все углы и не находя ничего неправильного. Никакой булочки сверху, никаких зажимов, ничего, кроме идеальной посадки.
Он снова постучал в дверь.
— Ты медлишь, потому что должна мне Бад?
— Может быть.
Его глубокий смешок смягчил её во всех нужных местах.
Она схватила с другой вешалки светло-голубой топ из шелковистого вискозного джерси с воротником-хомутом и рукавами-крылышками. Далеко от её обычных жакета с джемпером с жемчугом. Она натянула его через голову, затем спустила вниз до талии. Плотный материал облегал её изгибы, но не был слишком откровенным, а цвет заставлял
