это, столько великолепной отваги. Столько храбрецов, о которых будут помнить до конца времён, потому что они погибли, защищая своих друзей. Лили не стало от этого легче, и она заплакала – ведь слёзы лечат. Девочка поняла: все попытки Нага Безымянного погрузить мир во мрак приводят лишь к тому, что в небесах зажигаются новые звёзды.
Лили закрыла глаза и вдохнула резкий запах псины; чувствуя, как влажные носы собак касаются её рук и лодыжек, она вспоминала Малыша в ту минуту, когда он дрался с Клыками на Мельничном мосту. Его храбрости хватило бы на весь мир, и когда он погиб, часть мира ушла вместе с ним. И вот много месяцев спустя, в такой же ужасный день, Лили сидит здесь, и при воспоминании о беззаветном поступке Малыша бремя чудесным образом спадает с её души. Как будто эти два дня соединила волшебная нить, и радость Создателя струилась по ней как кровь по вене. Потом Лили подумала о недавнем сражении. В нём тоже соединились героизм, самопожертвование и честь, и об этом будут помнить ещё долго после того, как герои умрут и станут ясными звёздами в ночном небе. Воспоминания соединят их между собой, превратив в созвездия, которых не затмить всей тьме Вселенной. Наг и за миллион лет с ними не справится.
Лили горевала, но знала, что это благая скорбь.
Незадолго до рассвета с Поля Финлея вернулся Торн.
– Лили, – позвал он.
Сонная девочка подняла голову с плеча Биггина и увидела своего друга в дверях. Дрожь в голосе Торна сообщала, что случилась беда, – и это не считая битвы, не считая гибели сородичей и любимых собак.
Торн отошёл в сторону, и мимо него проковылял Бакстер. Передняя лапа пса едва касалась пола, плечо было в крови. Бакстер тяжело дышал, свесив язык из пасти. Он заскулил и повалился на бок.
Лили бросилась к нему, забыв про костыль:
– Бакстер! А где Джаннер? Что случилось?
Бакстер закрыл глаза и потерял сознание. Лили села, положив голову пса себе на колени, и взглянула на Торна:
– Где ты его нашёл?
– Один разведчик заметил его в трёх часах пути от Поля Финлея и привёл в город. Он здорово покалечился. Мне так жаль, Лили. – Торн осторожно отодвинул Бакстера, чтобы закрыть дверь. – Он жив?
– Да, но очень плох, – Лили прислушалась к дыханию пса. – Ты видел Кальмара?
– Нет. Я думал, он здесь.
Лили вскинула голову:
– Его не было с тех пор, как он выбрался из подвала.
– Старуха сказала, он ушёл обратно в город вскоре после полудня.
– Она ошибается. Он бы уже вернулся.
Лили представила, как Кальмар рыщет по окрестностям в поисках еды – ну или пытается увильнуть от того, что положено делать королям после битвы. Ей стало стыдно, и она отогнала эти мысли. Так мог бы вести себя прежний Тинк. Возможно, он отправился с каким-нибудь секретным поручением от Тумака или Радрика. Тем не менее девочка забеспокоилась. Что-то подсказывало ей, что Кальмар в беде.
– Торн, дай мне скорее бумагу и перо. Иди сюда, Даггер! – Лили щёлкнула языком, и к ней подбежал молодой пастуший пёс.
Торн принёс лист пергамента, на ходу открыв чернильницу. Лили написала матери, что ни Кальмар, ни Джаннер ещё не вернулись, сунула записку в футляр, прикреплённый к ошейнику, обхватила ладонями морду пса, щёлкнула языком и шепнула:
– Найди Нию. Скорей!
Даггер залаял, заставив остальных собак возбуждённо заёрзать, и выскочил в темноту за дверью. Лили сделала глубокий вдох, погладила Бакстера и достала из-под плаща свистоарфу:
– Создатель! Пусть у меня всё получится. Ну пожалуйста!
– Что ты делаешь, твоё величество? – спросил Биггин, когда девочка принялась подтягивать струны.
– Ищу братьев.
17
Разведчик генерала Фитихупа
Кальмар бежал по заснеженным холмам, и плащ летел у него за спиной. Он бежал при свете луны, а когда луна зашла – при свете холодных звёзд. В отличие от Джаннера он не помнил карту и не мог руководствоваться представлением о географии Зелёных лощин. Посреди умиротворяющего безлюдья он следовал инстинктам, звукам и запахам, хоть и старался всё время помнить о том, что он делает. Кальмар слишком боялся Клыка в собственной душе, чтобы дать ему полную волю. Поэтому он представлял, что оседлал волка, как человек осёдлывает опасную и непредсказуемую лошадь.
Он преодолевал крутые подъёмы на четвереньках, а потом скатывался вниз, перепрыгивал через ручьи и овражки – и вдруг понял, что устал. Мальчик, тяжело дыша как собака, остановился передохнуть и напился из ручья.
«Куда я иду? – спросил себя Кальмар. Чтобы держать в узде внутреннего волка, он не позволял уму засыпать. – Я должен остановить Нага».
Это звучало безумно, но всё же было лучше, чем торчать в Бан Роне и изнемогать на советах, слушая, как старшие обсуждают непонятные вещи. Его бы заставили произносить речи и отдавать приказания. Кальмар этого не желал. А главное – он не желал в один прекрасный день проснуться и обнаружить на своих лапах не только птичью кровь. Лощинцы и так смотрят на него как на чудовище. В последнее время они были добры, но Кальмар замечал, что их взгляды задерживались на нём чуть дольше положенного и что люди заставляют себя смеяться над его шутками и стараются не оставаться с ним в одном помещении. Как бы они вели себя, если бы знали, какой зверь на самом деле таится в его душе?
Их худшие подозрения оправдались. Он действительно чудовище. По крайней мере, неуклонно становится им.
Кальмар вытер рот лапой и выпрямился. Он даже не заметил, что сидит на берегу ручья на корточках и лакает воду по-собачьи.
– Как меня зовут? – спросил он себя. – Меня зовут Кальмар Ветрокрыл. Мой отец – Эсбен Ветрокрыл, а я его сын, Верховный король Анниеры.
Эти слова он произнёс несколько месяцев назад на борту «Энрамеры», когда они плыли в лощины. Снова и снова Ния, Джаннер, Лили и Артам спрашивали, как его зовут. Джаннер рассказывал брату разные истории, напоминая ему о том, кто он такой. Теперь эти истории освещали путь, словно фонарные столбы, расставленные вдоль улицы. Произнося своё имя, Кальмар чувствовал себя человеком, а не Клыком. Поэтому он повторил:
– Я Кальмар. Мой отец – Эсбен Ветрокрыл.
Мальчик смотрел, как пар от этих слов поднимается в воздух и рассеивается, и вспоминал последнее дыхание Эсбена в лодке в ту ночь. Вдруг он услышал голоса. Кальмар замер, принюхался и ощутил сладковатый запах кожи, разделяющийся на несколько оттенков. К нему приближалась компания… кого-то. Запах казался знакомым, но определить его
