решительно ответил Евгений. — Пошли в наше кафе?
Утвердительно качнув головой, Сара видела, как он, потушив недокуренную сигарету, кинул ее в баночку из-под кока-колы. Но она не полностью провалилась в нее. С самого утра писатель никак не мог определиться. Он курил, принимал решение, сомневался, снова курил, затем менял решение и, снова начав сомневаться, доставал очередную сигарету. С непривычки ему тошнило, кружилась голова.
— Не уходи. Побудь со мной еще немножко, — просил Евгений, когда циферблат на часах показывал полвосьмого. Весь вечер писатель не сводил с Сары глаз. Он с вожделением смотрел на ее упругую грудь, тонкую шею, пухлые губы, которые она часто покусывала. Сара не стремилась соблазнить его. Она нарочно никогда никого не соблазняла, но ее поведение… иногда Сара, не задумываясь о реакции окружающих, эротично ела что-то или облизывала пальцы, играла с волосами, увлекшись интересным разговором или интересным фильмом. Евгений не знал этого. Ему казалось, что она пытается соблазнить его и, чем больше он смотрел на нее, тем сильнее становились его желания. А вместе с ними и объятья вдохновенья. Персонажи словно оживали, события, происходящие с ними, приобретали смысл. Но истинные чувства Евгения словно заблудились в ярких образах, возникающих в его голове.
Сара перевела взгляд с пылающего неба на писателя. От его нежно смотрящих глаз сердце словно замерло. Девушка не хотела расставаться с ним, но боялась гнева опекунов за нарушение «комендантского часа». Вспомнив о хорошей отметке, она подумала, что сможет успокоить их.
— Хорошо, — согласилась она. — Думаю, если опоздаю на полчасика, мама не будет сильно ругаться.
Гуляя по пляжу, они встретили пожилого мужчину лет шестидесяти. Порванная одежда, темная, как сажа кожа, босые ноги, длинная неухоженная борода отгоняли от себя всех людей, вызывали отвращение. Его морщинистые руки сжимали холст, а сам он просил подаяния.
Евгению стало жалко незнакомца, и он дал ему немного денег. Взамен на доброту, старик на протяжении сумерек рисовал их. Когда-то, давно, он был известным художником, но госпожа фортуна не всегда добра и, вскоре, он, неудачно вложив все деньги, обанкротился. Нищий, без копейки в кармане, он никому не был нужен, никто больше не покупал его картины, не имел с ним дел. Никто из бывших друзей не приютил его, не помог в минуты горя. В свое время слава вскружила ему голову, и он не завел семью, а годы летят незаметно и вот, совсем пожилой, стоит он на берегу моря без семьи, без дома, но лишь одно греет ему душу — холсты. Небо служило ему крышей, дома города — стенами, море и песок — полом. Старик ни на миг не жалел о прожитых годах и не желал что-либо менять, говоря, что если бы он мог вернуться назад в прошлое, то повторил бы все в точности.
Оценив работу бывшего художника, мужчина дал ему еще денег. Тот, взглянув на купюру, возразил, сказав, что это слишком много. Но спорить с Евгением было не возможно, поэтому художник был вынужден взять их. С теплотой на душе и с множеством благодарных слов и пожеланий, старик покинул их.
Взяв картину, они пошли к припаркованному у маяка автомобилю. Небо украшало множество ярких звезд, полная луна сияла у горизонта.
— Побудешь еще со мной? — спросил Евгений, открыв салон, чтобы положить картину.
Сара согласилась. Она понимала, что не зависимо от того, во сколько она вернется домой, скандал неизбежен. К тому же девушка не желала расставаться с возлюбленным.
Положив картину на заднее сидение машины, Евгений включил фары, проигрыватель, и, как бы поправив невидимый бантик джэнтельмена, протянул руку и сказал:
— Можно пригласить Вас на танец?
Луна, отражаясь в морской воде, создавала лунную тропу. Звездное небо придавало позднему вечеру романтику, а светлячки и ночные бабочки превращали в сказку. При ярком свете машинных фар, совершенно босые, танцевали Евгений и Сара. Ее руки, направленные им, обняли его шею, скрестившись в замок. Сердце девушки вырывалось из груди. С каждой новой песней мужчина все сильней и сильней прижимал к себе тонкую талию, находившуюся в его объятьях. Щеки Сары становились все красней и горячей. Вскоре она прижалась головой к его груди. Монотонные удары сердца оглушали звучавшую приятную романтическую музыку. Какое-то странное и совершенно новое ощущение завладело ею, голова кружилась, чувствуя жар влечения.
Писатель же боролся с желанием поцеловать подростка. Он осознавал, что влечение, которое вскружило ему голову, было не признаком любви, а страстью, вожделением или чем-то еще, но не любовью. И это влечение нравилось ему, оно вдохновляло, окрыляло, помогало писать.
— Уже поздно. Тебе пора домой! Я отвезу тебя! — перестав танцевать, говорил Евгений. Писатель поймал себя на мысли, что если не расстанется с ней, то обязательно поцелует. Его страстное желание может превратиться в страшную ошибку, угрожающую его будущему.
— Хорошо, — согласилась Сара, взглянув в глаза, нежно смотрящие на нее. Она хотела, чтоб он поцеловал ее, но Евгений разжал объятия.
— 23-
— Сколько можно спать? Вставай! Уже пора идти в школу! — кричал брат Сары. Девушка глянула на часы и поняла, что опаздывает. Алексей вышел с комнаты сестры и вместе с матерью пошел в школу. Сара, соскочив с кровати, бегала по дому как сумасшедшая в поиске тетрадей, ручки, книг, одежды.
Все выходные девушка провела дома. Опекуны наказали ее за позднее возвращение домой и Марина Игоревна, будучи уверенной, что подопечная связалась с дурной компанией, пообещала Саре встречать ее после школы. Девушка просила поверить ей, умоляла не встречать и обещала, что подобного больше никогда не повторится, и что она всегда будет приходить домой вовремя, но опекуны стояли на своем. С тяжестью на сердце, Сара бежала в школу. Она понимала, что теперь не скоро увидит Евгения, и не знала, увидит ли вообще. Она боялась, что он перестанет ходить на маяк и ждать ее.
Когда прозвенел звонок на урок, Сара была еще далеко от школы. Она понимала, что сильно опаздывает и это тоже беспокоило ее. Сегодня первым уроком у них должна быть литература с новым учителем. Ей было не приятно, что знакомство с ним начнется с опоздания, но изменить ситуация она не могла.
— Здравствуйте! Прошу прощения за опоздание! Я Сара Зайцева! Можно войти? — мгновенно протараторила она, открыв дверь.
